Ко все посетителям соо

[William T. Spears]

Заметили тенденцию, что новые работы и оцениваются больше и комментируются, чем старые.
Поэтому решено провести голосование.


Спасибо за ваше мнение. Оно помогает сделать лучше это соо.

запись создана: 16.02.2011 в 20:09

Вопрос: А как бы хотели вы?

1. мне нужно только новое. Старое есть и на других соо.		6	(9.23%)
2. И новое и старое. Хорошо, когда все собранно в одном месте.		59	(90.77%)
Всего:		65

@темы: административное

---

Я тут план выполняю

[The FrostDragon]

Название: Твой навеки
Автор:  Грелль, стерва с пилой
Жанр: романс; POV
Пейринг: Уильям/Грелль
Рейтинг: G
Размер: виньетка
Статус: закончен
Дисклэймер: герои принадлежат тёте Яне, остальное - мне
Предупреждение: ООС; бред

Читать дальше?

Как ты мог так думать обо мне?
Ревность - плохой советник.
Сейчас ты смотришь на меня бешеным взглядом, а я ничего не могу придумать в своё оправдание.
В чём мне нужно оправдываться?
В том, что ты отдалился от меня?
Настолько, что мне пришлось искать подобие любви на стороне...
Зачем?
Зачем ты отталкиваешь меня?
Ты же хочешь...
Хочешь сделать наши отношения ближе.
Так близко, что невозможно думать о чём-то... о ком-то ещё...
Ты считаешь, что я не способен на нечто серьёзное?
Зря.
Способен.
Только с тобой.
Быть.
Чувствовать.
Сливаться в высших сферах блаженства.
Только с тобой.
Быть самим собой. Ненадолго.
Если ты рядом.
Если ты ощущаешь связывающие нас нити.
Всё остальное - лишь игра.
Хочу быть единственным.
Для тебя.
Чтобы ты почувствовал эту незримую связь.
И упасть в зелёный омут глаз.
Перестать быть лишним.
Ненужным.
Обрести ценность.
Для тебя.
С тобой.
Люблю... Безумно... Отдавая всё значимое.
Лишь бы быть.
С тобой.
Всегда.
С тобой.
Навеки твой.
Грелль....

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		0	(0%)
4. 4 балла		5	(31.25%)
5. 5 баллов		11	(68.75%)
Всего:		16

@темы: William T. Spears, Z, Grell Sutcliff, fanfiction

---

Не демон, не ангел

[The FrostDragon]

Название: Не демон, не ангел
Автор:  Грелль, стерва с пилой
Бета:  Аталанга
Фэндом: Kuroshitsuji
Пейринг: Уильям/Грелль
Рейтинг: вроде бы PG-15
Жанр: романс, лёгкий ангст; POV Уильяма
Размер: драббл
Категория: слэш
Статус: закончен
Саммари: повествование от первого лица, полное размышлений и воспоминаний, относит читателей к событиям, описанным в рассказе "Слово - не воробей"
Дисклэймер: герои принадлежат тёте Яне, остальное - мне
Предупреждение: ООС, насилие
От автора: писалось на грани ночи и утра в период отчаянного самокопания, выкладывается с чувством полного осознания собственной бездарности
От беты: не верьте - скромничает

Читать?

Сижу и злюсь. На себя - за то, что снова спустил всё на тормозах; на это ходячее недоразумение по имени Грелль Сатклифф - за то, что вновь заставил меня беспокоиться о нём, бросать все дела и мчаться на землю, чтобы вытащить из очередной передряги.
Злюсь, потому что с некоторых пор я стал замечать, что отношусь к нему не только как к своему подчинённому. Сначала я думал, - пройдёт и, как обычно, тревога за него сменится раздражением, которое исчезает после традиционных нравоучений. В тот раз этого не случилось. Беспокойные мысли о том, что я был, пожалуй, слишком резок и суров, о том, как он собирается исполнять своё необдуманное обещание, как далеко готов зайти, и даже, как он себя чувствует, - все эти мысли преследовали меня до конца рабочего дня.
То, что произошло тем вечером и потом ночью, перевернуло мою жизнь. И его тоже. И положило начало новым для нас отношениям.
Жалею ли я о случившемся? Нет. Именно так: односложно и категорично. А он? Сам Грелль жалеет, что поддался искушению? Я не уверен в однозначности ответа, не уверен до сих пор, что это не было очередной игрой, не смотря на все его заверения.
Мне постоянно нужны доказательства, что это всерьёз.
Я не демон, я не умею обольщать и совращать. У меня на это нет времени, а, самое главное, - не имею таких способностей.
И всё же, почему он остался со мной? После той ночи бешеных страстей я всё же оставил за ним право выбора. Я понимал, что мне придётся смириться, если он выберет этого проклятого демона, будет бегать за ним, как привязанный, и унижаться ради каких-то сомнительных удовольствий. И был приятно удивлён, когда понял, что Грелль предпочёл меня.
Общение с ним за пределами этого кабинета изменило многое во мне: я стал относиться более терпимо к его выходкам. Это бесило остальных. Конечно, они будут молчать при встречах и шептаться за спиной. Сплетен о моей неслыханной благосклонности к Греллю Сатклиффу, к этой извечной проблеме и занозе в заднице всего Управления, не удалось избежать. Но, странно, меня это не волнует. Я больше переживаю, как он относится к увеличению числа косых взглядов в свою сторону. Непревзойдённая актриса, шут, паяц, - это снаружи, а внутри? Что он чувствует на самом деле?
Однако, при всей моей мягкости, ему не стоит забывать, что я далеко не ангел. Он прекрасно знает, как вывести меня из себя, и знает, на что я способен, если это произойдёт.
Не знаю, сможет ли он забыть то, что случилось всего месяц назад, холодным и хмурым осенним днём вот здесь, в этом до боли знакомом кабинете. Сможет ли простить меня?
Не стоило мне идти на поводу у собственной ревности. И, когда Грелль в самых восторженных тонах поведал о случайной встрече с Себастьяном, я сорвался. Я никогда не был так зол и близок к буйному помешательству, как тогда. Он говорил абсолютно невинные вещи. Раньше, хотя меня и раздражали подобные рассказы, я старался не обращать внимания, но теперь воображение услужливо рисовало их в объятиях друг друга, картины, встающие перед глазами, были одна развратнее другой.
Я не выдержал: подошёл к нему, поднял за шиворот с кресла и ударил. Раз, другой... Он молчал, в его глазах к недоумению начал примешиваться почти животный страх. Я грубо толкнул его на стол, живо представленное в голове зрелище породило дикое желание.
"Прости. Прости меня. Сможешь? Захочешь ли?"
С того дня наши отношения ограничились работой. Я не мог смотреть ему в глаза, не мог надолго оставаться наедине безо всякой причины, просто так, как раньше.
Снова злюсь, уже из-за его задержки на целый час. И с облегчением и тихой радостью выдыхаю, когда открывается дверь, и появляется Грелль. Такой же, как прежде. Я приближаюсь и заглядываю в глаза. Там столько любви и нежности, что мне становится не по себе.
- Прости меня, если сможешь... Ты ведь знаешь, что я совсем не ангел.
Он лукаво улыбается:
- Но и не демон.

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		1	(7.69%)
4. 4 балла		3	(23.08%)
5. 5 баллов		9	(69.23%)
Всего:		13

@музыка: Enygma - Beyond the Invisible

@темы: William T. Spears, Z, Grell Sutcliff, fanfiction

---

[Леди Рианон]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вдогонку к 14 февраля

[walzer]

Конфетно-букетный период))

William and Grell by *TheBreakMeister on deviantART

@темы: William T. Spears, Art, Grell Sutcliff

---

Эх, выложусь и я.))

[walzer]

Автор: walzer
Бета: увы, нет
Название: Снимая маски
Фандом: Kuroshitsuji
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Уильям/Грелль
Жанр: романс
Саммари: никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Приняв абсурдное приглашение, Уильям вовсе не ожидал, что все обернется именно так. Середина XVIII века.
Предупреждение: ООС, на историческую точность не претендую.))
Отказ от прав: всех имеет Тобосо Яна

Warning! 7 тысяч слов

Это случилось в конце второй четверти восемнадцатого столетия, ближе к полудню замечательного, не по-весеннему теплого денька в самом удивительном городе Европы.
Игривый солнечный лучик проник-таки сквозь неплотно задвинутые портьеры — Сатклифф недовольно нахмурился, завозился, отворачиваясь и подкладывая ладонь под голову. Разглядывая его, тихо сопящего в подушку, Уильям напомнил себе, что совсем-совсем недавно он бы лишь скептически фыркнул, представив себя просыпающимся в одной постели с Греллем Сатклиффом. С самым экстравагантным, шумным, наглым, раздражающим до колик в печени шинигами, которого Ти Спирсу когда-либо доводилось встречать.
Негромкий плеск заставил отвлечься от созерцания спящего сотрудника. Уильям прихватил с постели простыню и, на ходу в нее заворачиваясь, вышел на балкончик. Прямо под ногами темные воды канала несли небольшую, направляемую искусной рукой гондолу.
От терпкого морского воздуха голова закружилась, и Уильяму пришлось облокотиться на кованые перила. Разве мог он предположить еще два дня назад, ничем не примечательным утром очередного рабочего дня, что все обернется именно так?

День образцового шинигами Уильяма Ти Спирса всегда начинается с чашечки кофе — одна из немногих позволяемых себе слабостей. Щепоть корицы, никаких сливок, и Уильям удобно устраивается в кресле, откидывает голову на спинку и наслаждается горьковатым ароматом и одиночеством. Да-да, эту традиционную чашку кофе он всегда выпивает в уютной тишине своего кабинета. Возможно, не желая демонстрировать сотрудникам это особенное выражение лица, когда уголки губ сами приподнимаются в улыбке, а брови не сдвигаются сосредоточенно, и вертикальные складочки не портят чистый лоб. Или же Уильям просто ни с кем не хочет делить эти моменты спокойствия. Как бы то ни было, но, повинуясь негласному правилу, ровно с восьми утра и до восьми тридцати никто не барабанит в дверь с лаконичной табличкой «У.Т. Спирс», не дергает дверную ручку и, уж тем более, не вычерчивает в нетерпении каблуком узоры по паркету, одновременно поскребывая косяк ногтями…
Каблуки и ногти? Оформиться мысль не успела. Он вскидывает голову как раз вовремя, чтобы наблюдать просунувшуюся в двери лохматую макушку, близоруко прищуренные глаза из-под неровной, докрасна рыжей челки и скромно поджатые губы.
Он даже возразить не успевает, а Сатклифф уже в три шага оказывается перед столом и скалит неестественно острые зубы.
— Доброе утро, я на минуточку! — жизнерадостно восклицает Грелль и порывисто протягивает руку. — Мистер Ти Спирс, верно? Грелль Сатклифф, к вашим услугам. Нас как-то не представили должным образом, но я много наслышан о вас и вашей безупречной работе.
Конечно, руку Уильям жмет и даже собирается вежливо вернуть комплимент, но незваный гость без приглашения плюхается в кресло для посетителей, и порыв вежливости улетучивается сам собой.
Грелль продолжает сыпать похвалами — их удостаивается и стол с высящимися папками документов, и занавески, и даже почти засохший фикус на подоконнике. А Уильям, рассеяно поддерживая этот никчемный светский разговор, про себя гадает, что за дело могло привести к нему самую обсуждаемую персону всего Европейского отделения.
Грелль Сатклифф появился у них полгода назад — срок, недолгий даже по человеческим меркам. Перевелся из колоний Нового Света, весь такой наигранно утонченный и с чемоданом историй о кровожадных индейцах. В яркой одежде, с вечно неубранными волосами, он стал экзотической зверушкой, посмотреть на которую в первое время не прибегал только ленивый.
Но, нужно признать, Сатклифф умеет расположить к себе. Моментально обзавелся знакомцами-друзьями, в основном из числа молодых шинигами, в меру прогнулся под начальство. Как результат — регулярные командировки в мир смертных и веселые пирушки с неизменном тостом за упокой очередной души.
Словом, полная противоположность некоему мистеру Ти Спирсу, зануде, педанту и книжному червю, сюда можно добавить еще массу эпитетов, которыми, Уильям уверен, награждают его злые языки.
В том, что Уильям Ти Спирс питает к новенькому неприязнь, сомневающихся не было. Слишком уж красноречиво сдвигались его брови и поджимались губы, стоило Сатклиффу появиться в поле зрения. Пара секунд, не более, а потом Уильям отворачивался, предоставляя другим глазеть на расхлябанную походку и жизнерадостный оскал.
Но вот в причинах такого отношения Уилл не признаётся даже себе. Конечно, разве легко принять собственную банальную зависть? При этом умом понимая, что завидовать нахальству, помноженному на отсутствие совести и наплевательское отношение к мнению окружающих о себе, дурному вкусу в одежде, несерьезному поведению абсолютно во всем и вопиющей безответственности вряд ли кто бы стал. Но Уильям, уравновешенный, надежный и компетентный, авторитетный и отстраненный, все же завидует — легкости, веселому панибратству, игривости в общении, благодаря которой Сатклиффу рады в любой компании. Тому, что с Сатклиффом в коридорах раскланиваются и шутят, а сам Уильям обменивается при встрече сухим кивком без улыбки.
— … Спирс? Мистер Ти Спирс, ауу? — Уильям моргает и отмахивается от мелькающей перед глазами ладони. Ох, Смерти ради, скажите, что он не задумался вот так, прямо во время разговора! Но Сатклифф выглядит обеспокоенным, предлагает водички, и с лица его пропала вечная ухмылка.
От воды Уилл отказывается, с трудом удержавшись от замечания: это все-таки его кабинет, и он вполне в состоянии сам разобраться, что и когда пить. Грелль не возражает, вновь удобно устраивается в кресле и, наконец, переходит к делу.
Сначала Уильяму кажется, что он ослышался. Его, мистера Ти Спирса, приглашают на небольшую дружескую вечеринку? Сатклифф кивает и улыбчиво уточняет:
— Видите ли, несколько дней назад я забрал ровно стотысячную душу с момента своего вступления в должность шинигами. Все-таки, круглое число, юбилей, можно сказать, — подавшись вперед, Грелль упирается локтями в стол, и его лицо на пару мгновений оказывается совсем близко. — Соглашайтесь же, веселье я гарантирую.
Мир сошел с ума, не иначе. Разве может быть другое объяснение тому, что Уилл с серьезным лицом выслушивает абсурдные предложения и не спешит от них отказываться.
Молчание Грелль расценивает как согласие и вообще полное одобрение его оригинальной идеи. Ловко выудив из внутреннего кармана небольшой конверт из дорогой бумаги, придвигает его через весь стол к Уильяму.
— Инструкции. Все, что от вас требуется — распечатать конверт завтра в три пополудни и… — театральная пауза, — вуаля, вы на месте. Что за место? О, сюрприз.
Грелль самодовольно ухмыляется, и, надо сказать, Уильям прекрасно его понимает. Бумажонка-телепорт, ну надо же. Далеко за средний уровень, такие таланты были бы воистину достойны уважения, если б не разбрасывались столь бездарно.
Уильям соглашается. Не без раздумий, прикусывая язык с уже вертящимися словами вежливого отказа. Он просто кивает и благодарит за приглашение. Сатклифф, просияв улыбкой, вскидывается с кресла, вновь тянет ладонь для пожатия — чуть влажную — и, наконец, уносится из кабинета. За дверью цокот его каблуков затихает, секунд пять, не более, а потом удаляется.
Конверт Уилл просто сдвигает на край стола, оставляя рядом с давно остывшим, недопитым кофе, и приступает к работе. Но на протяжении дня взгляд его то и дело возвращается к светлому прямоугольнику, и вспоминается тот момент, когда бумага оттеняла пальцы Сатклиффа. Вовсе нет на них маникюра, просто чуть более ухоженные, чем у большинства людей. Интересно, в чем еще слухи врут?

Можно позволить себе расслабиться и облегченно выдохнуть, лишь оказавшись в коридоре. Тихо хлопает закрывшаяся дверь, Грелль прислоняется к ней спиной и прикрывает глаза. Сумасшедший ритм пульса отдается в ушах, и хочется, наплевав на коллег, ликующе заорать что-нибудь неимоверно глупое.
Он даже не надеялся, что удастся. Чего угодно ожидал, но не этого. Уильям просто согласился, без вопросов, отговорок, даже не хмурился совсем.
Поймав на себе любопытствующий взгляд, Грелль соображает, что все еще подпирает дверь. Ой-ой, надо бы осторожней, а то к полудню все отделение будет в курсе, что он нанес визит Ти Спирсу. А уж догадок, чем это они занимались наедине, столько, что… Грелль ежится и решает, что страшно хочет оказаться в своем небольшом кабинетике…
…Путь до которого занимает двадцать минут, не меньше. Именно столько времени требуется, чтобы преодолеть пятнадцать ярдов до лестницы, четыре пролета по двенадцать ступеней в каждом и двенадцать с половиной ярдов до двери своего кабинета. Раскланиваясь с каждым встречным шинигами, поддерживая вежливую беседу о погоде со знакомыми и отвечая на подколки приятелей, Сатклифф едва ли не впервые в жизни жалеет, что так легко заводит знакомства.
В кабинете, который они делили с весельчаком Дином Эдисоном, Грелль первым делом осушает пару стаканов воды, потом падает в кресло и с наслаждением стягивает остроносые сапожки. Подумав, снимает и сюртук тоже — он один, и фасониться не перед кем.
Чертов конверт-телепорт, последний из врученных, больше не обжигает сквозь одежду, не оттягивает карман, о нет, он мирно покоится у Уильяма Ти Спирса где-нибудь в укромном местечке. И Грелль несказанно рад, что бумага бессловесна и не сможет поведать, сколько нервов было потрачено за десять минут беседы.
В действительности это едва ли не самая большая тайна, которую Греллю когда-либо доводилось хранить, хотя он и сам не до конца понимает, зачем скрывает свою искреннюю симпатию к Уиллу (только так Грелль зовет его про себя) от посторонних глаз. Из-за того ли, что совсем недавно театрально закатывал глаза и насмешливо фыркал в ладошку от одного вида высокой фигуры в строгом и скромном костюме?
Просто еще пару месяцев назад Грелль терпеть не мог Уильяма Ти Спирса. Да и любой другой на его месте чувствовал бы то же самое. Ну вот представьте: переводитесь вы на новое место, молодой, успешный, уже заработавший себе репутацию талантливого и перспективного шинигами. Внимание, признание, любопытно-восхищенные взгляды, кутежи до утра с новыми друзьями — вы получаете все это и купаетесь в лучах всеобщей любви, как вдруг появляется зануда, застегнутый на все пуговицы, в старушечьих очках, и одним презрительным прищуром спускает вас с небес на землю.
Грелль спросил о нем в тот же день у одного из новых приятелей. Словно невзначай подвел разговор к интересующей его персоне и получил массу любопытной информации.
Его обидчик — Уильям Ти Спирс, работает уже без малого сотню лет и дослужился до отдельного просторного кабинета и должности начальника одного из отделов. Суров с подчиненными, неприхотлив в личных нуждах, чувством юмора обделен или успешно его скрывает, всегда холодно-вежлив, лицевые мышцы к улыбке не привычны. Педант, слепо следует уставу, презрение к моде демонстрирует оскорбляющими вкус костюмами и коротко подстриженными волосами. Не женат.
Этого хватило, чтобы Грелль понял окончательно и бесповоротно: вряд ли найдется в мире человек, более непохожий на него, чем Ти Спирс. Но позвольте, разве это причина, чтобы окидывать его таким уничтожающим взглядом?
С тех пор их отношения перешли в форму скрытой конфронтации. Официально не знакомые, но уже составившие собственное нелицеприятное мнение друг о друге — в основном на основании слухов и сплетен, которые отнюдь не отличаются правдивостью — и Сатклифф, и Ти Спирс не скрывали своего отношения. Яростно скрещивались взгляды, на губах Грелля всегда играла притворно-любезная улыбка, а Уилл отворачивался, словно не желая ронять достоинство в бессмысленном поединке. Чувствуя это пренебрежение, нежелание признать его даже в качестве неприятеля, Грелль бесился, выдумывал в уме все более едкие насмешки в адрес Ти Спирса, но ничего не мог поделать. Он был глубоко безразличен Уильяму, и не сыскать на свете оскорбления, ставшего бы более обидным для Грелля Сатклиффа, чем это.
Со временем Европейское отделение стало почти родным, его яркая одежда перестала притягивать взгляды, и однажды Грелль поймал себя за пристальным разглядыванием напряженной спины и аккуратно выстриженного затылка. Тогда он, всегда окруженный шумной толпой, находящийся в центре внимания, впервые обратил внимание на ауру… одиночества, что ли, невидимой стеной окружающую Ти Спирса. Барьер, вход за который человеку заказан.
Грелль начал наблюдать, исподтишка, с интересом, и постепенно открывал для себя абсолютно нового Уильяма.
Так, например, именно он обнаружил тайную склонность к кофе по утрам, почуяв однажды аромат из-за неплотно прикрытой двери. Грелль намекнул паре знакомых, что беспокоить Ти Спирса в это время не следует, а те растрепали по всему управлению. Забавно, что бы сказал Уильям, узнай он, что утреннему спокойствию обязан именно Греллю?
Оказалось, что совсем простая оправа очков очень идет мужественному лицу, а мастерство загадочно блеснуть линзами не может не привести в восторг. Вышедший из моды покрой сюртука куда лучше подчеркивает гордый разворот плеч, чем это сделал бы богатый камзол, какими щеголяет половина управления. Голос всегда негромок, и окружающие замолкают, не желая пропустить ни слова. Уильяма останавливают в коридорах не разбитные приятели, чтобы перекинуться парой шуточек, а умудренные опытом шинигами — обсудить новости, а то и спросить совета.
Этого было мало. Грелль забыл, что когда-то воротил нос при одном легко узнаваемом звуке шагов, он хотел разговора, возможности шутить до сухости в горле, лишь бы увидеть хоть одну улыбку. Хотел рассказать о себе столько, сколько потребуется, чтобы вечно поджатые губы больше не складывались при одном виде алой шевелюры в презрительную гримасу. О, и от губ Уильяма он тоже многого бы хотел!
Вот так Грелль Сатклифф стал одержим. Ежедневно у него находилась масса причин, чтобы продефилировать мимо кабинета Ти Спирса, досадуя про себя, что противная дверь никогда не бывает приоткрыта. Грелль искал любой предлог, чтобы подойти, представиться — Смерти ради, они ведь все еще считаются незнакомцами — перекинуться хоть парой слов, и , возможно, пригласить Уильяма как-нибудь выпить чаю. Но всякий раз, уже набравшись решимости, спотыкался на ровном месте под смотрящим сквозь него взглядом и уносился прочь.
Просвет наметился, когда Грелль в разговоре с Эдисоном, одним из лучших друзей, пошутил: мол, ровно сто тысяч душ собрал, почему бы не отпраздновать. Дину мысль пришлась по вкусу, и вот уже они вовсю планируют праздник и составляют список приглашенных. Грелль, ухмыляясь и заявив, что такое событие стоит праздновать всем управлением, недрогнувшей рукой вписал тогда имя Ти Спирса. Дин хмыкнул удивленно, но промолчал.
Неделя пролетела незаметно, в хлопотных приготовлениях и предвкушении веселья. Грелль носился по всему управлению, вручая приглашения, пока, наконец, не остался с единственным конвертом в кармане.
Разговор с Уильямом он откладывал едва ли не до последнего, но, понимая, что такого шанса может долго еще не представиться, все же решился. От волнения совсем забылось о кофейном ритуале, и он ввалился в кабинет как раз, когда Уильям прикладывался к фарфоровой чашечке. Сразу захотелось спрятаться от строгих глаз, но назад хода не было. Грелль глубоко вздохнул и шагнул в глубину кабинета.
Наверное, сказалось нервное напряжение. Жизнерадостно улыбаясь и запутано объясняя про вечеринку, Грелль украдкой вытирал о брюки вспотевшие ладони и каждую секунду ждал, что вот-вот его оборвут на полуслове и укажут на дверь. Но Уильям, хоть и выглядел чуть растерянным, не посмеялся над глупым приглашением, более того, принял его и обещал присутствовать. Теперь оставалось только убраться за пределы видимости, пока он не передумал. Собственно, именно это Сатклифф и сделал.
Сворачиваясь клубочком в кресле, чтобы немного вздремнуть, пока никто не видит, Грелль радуется, что честь не позволит Уильяму нарушить данное им слово. Он, конечно, вскроет конверт в назначенное время и окажется в самом восхитительном месте в мире, где сам воздух пропитан соблазном.

Эта бумажка лишила его покоя. Уильям всю ночь глаз не мог сомкнуть, вертелся с боку на бок, стараясь изгнать из памяти по-девчачьи длинные загнутые ресницы и убеждая себя: только глупец может принять это неразумное приглашение. Но тогда выходило, что глупцов у них полное управление, и каждый с нетерпением ждет завтрашнего дня — весь день на каждом углу слышались разговоры о предстоящей пирушке.
На часах без малого три, а Уилл, в лучшем костюме, но все еще сомневаясь, теребит злосчастный конверт. Минутная стрелка будто издевается, не торопится сдвинутся ни на миллиметр, будто давая еще немножко времени, чтобы передумать.
Он жмурится, нащупывая восковой кружок печати, чтобы надломить его с первым ударом часов. Треск сухого воска заглушается воздушным порывом, Уильям чувствует ветерок, легко взметнувший пряди его волос. И тут же звонкий голос Сатклиффа прямо над ухом заставляет вздрогнуть, распахнуть глаза — они высоко над расстилающимися аккуратными крышами старинных палаццо и каналами-артериями, несущими в своих водах верткие черные лодочки.
Уильям прерывисто выдыхает; Сатклифф вдруг оказывается рядом, и шепот его по-детски восторженный.
— Глазам не верится, правда? Сегодня я дарю вам Венецию, мистер Ти Спирс, — Грелль заливисто хохочет, а Уильям никак не может оторваться от удивительного зрелища, простершегося у его ног.
Шум за спиной — гости все прибывают, удивленные восклицания то и дело звучат над крышами, почти заглушаемые голосом Сатклиффа. Сам того не желая, Уильям ловит краем глаза всполохи ярких волос и порывистые движения.
Совсем скоро компания оказывается в сборе. Грелль, привлекая к себе внимание, хлопает в ладошки, и его мгновенно окружает гомонящая толпа жнецов. Ти Спирс остается чуть в сторонке, но ему и отсюда прекрасно слышен веселый голос, разъясняющий дальнейшую развлекательную программу.
Еще Уильям тайком разглядывает Сатклиффа и сам себе удивляется — вот так, вблизи, тот ничуть не похож на манерного самовлюбленного придурка, каким Уилл всегда его считал. Да, голос чересчур игрив, нога жеманно отставлена, и неприбранные волосы полощутся на ветру, но здесь и сейчас Грелль Сатклифф полон какого-то колдовского очарования. Иначе почему, черти б его взяли, Уильям никак не может оторвать от него взгляд?
Он успевает и слушать, поражаясь искусству, с каким Сатклифф организовал это празднество. Собрать такую толпу и отправиться гулять в самое сердце знаменитого венецианского карнавала, прокатиться на гондолах, а затем, вечером, в маскарадных костюмах, скрыв лица масками, веселиться на главной площади города в окружении людей со всего света! Какими организаторскими способностями нужно обладать!
Но Уильям, конечно, ни единым словом не выражает своего восхищения. Его голос не звучит в хоре благодарностей, и с крыши он спускается одним из последних.
Шелковые обои, бархат портьер, искусно оттеняющий картины известных итальянских мастеров — он едва успевает вертеть головой, чтобы ничего не пропустить, и едва не отстает от процессии. Голоса уже звучат за поворотом галереи, Уильям ускоряет шаг, как вдруг Сатклифф вылетает навстречу, еще более растрепанный, с раскрасневшимися щеками. Он резко тормозит, пошатнувшись, и Уильям подхватывает его, уберегая от падения, чувствуя ладонями жар чужого тела через одежду.
— Мм, мистер Ти Спирс… — бормочет Грелль. Его румянец становится гуще? Это, оказывается, весьма смущает. Уильяму хочется сдернуть очки, смахнуть со стекляшек несуществующие пылинки, отгородиться от внимательного взгляда. Но это означает, что придется отпустить Сатклиффа, чего делать категорически не хочется.
Грелль шевелится, устраиваясь удобней, и говорит прямо в ухо:
— А я вас искал, — и Уильям передергивает плечами, стараясь избавиться от мурашек вдоль позвоночника. Сейчас он понимает, что отмалчиваться дальше нельзя, но что можно сказать в такой щекотливой ситуации?
— Ну, мистер Сатклифф, вы нашли, — голос едва не дрогнул, но вышло настолько сухо и бесстрастно, что Грелль вздрогнул, мгновенно напрягся и рванулся из разжавшихся рук. Отскочив на пару шагов, мотнул головой так, что волосы скрыли лицо.
— Не теряйтесь больше, — разворот на каблуке в одно движение и мелькнувшие за поворотом полы плаща.
Почему Уильяма не покидает ощущение, что он что-то сделал не так?

Наверное, он просто не привык, чтобы вот так отшивали. Да еще кто?! Сухарь, трудоголик, да у него камень вместо сердца!
Грелль влетает в первую же комнату, прижимает дверь спиной и сует в карманы трясущиеся руки. Ну что, что такого он сделал? Заботу проявил, побежал искать, а внимания получил меньше, чем стенка за спиной.
Но успокаивается он быстро: и гостей нельзя бросать, и вообще… веселье только начинается, Уилл и не представляет, что для него составлена особая программа.
Он догоняет гостей уже в просторном холле. Все веселы, и Грелль тоже улыбается, предвкушая изысканное развлечение.
— Уважаемые господа, — громко говорит он, привлекая к себе внимание, — я приглашаю насладиться красотами Венеции, гондолы уже ждут. После прогулки мы вернемся в этот замечательный палаццо, где в верхних комнатах для всех вас приготовлены маскарадные костюмы и, разумеется, маски. Вперед, и пусть эта ночь станет лучшим воспоминанием на все века вашей жизни!
Под громогласные «Ура!» Грелль руководит посадкой в их оригинальный транспорт. Занятые гондолы отчаливают на середину Гранд-канала*, освобождая место все новым. Случайно ли, так выходит, что Уильям появляется на крыльце, когда веселящиеся жнецы уже расселись, и только Грелль отдает последние распоряжения молчаливым слугам-венецианцам.
У небольшого причала покачиваются на водах канала две гондолы, одна почти полна, в ней взрываются смехом Дин Эдисон и Генри Бастерс, лучшие друзья Сатклиффа, другая же пуста.
— Ох, мистер Ти Спирс, в нашей гондоле четвертому уже нет места, — с сожалением говорит Грелль, тронув Уилла за рукав, — но мне бы не хотелось, чтобы вы были в одиночестве. Желаете, чтобы я составил вам компанию?
И остаться на несколько часов почти наедине? Только не это, отчаянно думает Уильям, убеждая Грелля, что бросать друзей ему не стоит. И вообще, Уилл настроен насладиться великолепной архитектурой и вряд ли будет интересным собеседником.
Тот почти не спорит, извиняется тихонько и отходит к своей гондоле. Отвернувшись, Уильям не замечает красноречивого взгляда, каким Сатклифф обменялся с его гондольером, и ответного многозначительного подмигивания.
Небольшая флотилия, наконец, трогается в путь. Гранд-канал заполнен лодками и лодчонками самых разнообразных размеров, здесь можно увидеть прогуливающимися и изысканных дам, и франтов всех возрастов, и веселящихся детишек. Движение затруднено, и вскоре гондолы рассыпаются на значительное расстояние друг от друга, но Уильям этого даже не замечает. Он целиком увлечен высящимися вдоль канала грандиозными, старинными зданиями. Гондольер, заметив искренний интерес, начинает рассказывать о каждом палаццо, что они проплывают, и в его голосе слышится истинная любовь к родному городу. Уильям спрашивает, восхищается, просит притормозить и совершенно теряет счет времени.
Он даже не замечает, что над водой перестали звенеть возгласы его сотрудников, и вдохновенно вещающий голос Сатклиффа давно затих где-то далеко впереди, что стены домов смыкаются все ближе, а количество гондол вокруг постепенно сходит на нет. Только когда спустившиеся на город сумерки рассеиваются ярким светом фонарей, Уильям вдруг понимает, что он глупо и постыдно потерялся.
Гостям же, шумно причалившим к крыльцу своего палаццо, и не подумалось пересчитать гондолы, иначе бы непременно обнаружилось, что количество их уменьшилось ровно на одну.

— Заплутали? — давно уже голос Уилла не сочился таким ядом. — Уважаемый, не соблаговолите ли объяснить, как это вы, с такой-то профессией, ухитрились потеряться с своем же городе?
Гондольер уныло ковыряет носочком днище лодки и бормочет оправдания. Тень удачно скрывает хитрую усмешку, но Уильям и не приглядывается к неумехе — он разглядывает нависшие над водой фасады домов, тщетно пытаясь определить верное направление. В голове крутится соблазнительная мысль бросить все к чертям и отправиться домой, телепортироваться прямо не сходя с места, но стоит представить, какими язвительными взглядами потом будут провожать его сотрудники… А уж Сатклифф, наверное, и вовсе захлебнется в собственном превосходстве. Ну уж нет!
— Синьор, если позволите, я мог бы отвезти вас на площадь Сан-Марко, где будет проходит карнавал. Там вы наверняка отыщете своих товарищей, — заискивающе тянет нерадивый гондольер; это единственный выход, поэтому Уильям соглашается.
Изучи он тот палаццо, из которого они отплыли, так же внимательно, как изучал многие другие, непременно бы узнал его сейчас, когда гондола уверенно шла к площади Сан-Марко. Но интерес к архитектурным изыскам пропал, и этот дом казался всего лишь одним из многих, с ярко освещенными окнами и суетой на крылечке, заполненном яркими людьми в самых разнообразных костюмах. Злодейка-судьба позволила Уиллу проплыть мимо всего за несколько минут до того, как первая лодка с пестро наряженными шинигами оттолкнулась от крыльца.
Издали площадь Святого Марка представляет поистине завораживающее зрелище. Толпа волнуется многоруким чудовищем под светом тысяч ярких фонариков, музыка разносится далеко над водой. Уильям сходит на пристань прямо в объятия этого диковинного чудища, к нему оборачиваются одинаковые белые лица с блестящими глазами, тянутся руки. Мужские, женские — не разобрать.
— Синьор, — Уильям оборачивается и машинально ловит странный предмет. Бледный овал на три четверти лица, прорези глаз, густо обведенные черным, бархат подклада под пальцами. — Карнавала, синьор, не может быть без маски.
Хохочущая дама в шелке и перьях отнимает у него маску, срывает очки и ловко затягивает завязки на затылке, он пытается отстраниться, но руки перехватывают, толпа обступает, смешливая, разгоряченная, сверкая обнаженной кожей плеч, коленей; запахи смешиваются и пьянят не хуже выдержанного вина.
Уилл сжимает пальцы на горлышке невесть откуда появившейся бутылки, чувствуя себя сейчас одним из них. Он не Уильям Ти Спирс, шинигами в строгом костюме, не скучающий турист на прогулке, не суровый работник самой суровой организации в мире. Он всего лишь маска.
Люди испуганно расступаются, когда он слишком сильно рвется из удерживающих рук. Успокаивая ее плавными движениями, он движется вперед; постепенно смех снова начинает звучать вокруг.
Давешняя дама догоняет его, ловит за локоть.
— Кто ты, маска?
— Смерть, синьорина.
Галантно склонившись, Уильям целует воздух у тонкого запястья и оставляет хохотушку глядеть ему вслед.

Ворох ярких красных юбок небрежно смят и отправлен на пол. Записка от Эдисона тоже — сейчас Грелль совсем не настроен шутить о своей утонченной женственности и любви к цвету крови. Он сосредоточенно укладывает волосы в пучок, зажав зубами эти кошмарные шпильки и кося одним глазом в зеркало. Аккуратно не выходит, вредные, не приученные к порядку прядки торчат некрасивыми вихрами, а шпильки адски царапают нежную кожу головы. И вообще он с такой прической на старую деву похож, аж жуть берет. Но если не спрятать волосы, вся его маскировка будет шита белыми нитками.
На постели уже приготовлен наряд. Белые брюки, чуть собранные на щиколотках, белая же рубашка тонкого полотна, не по моде узкая, и верхнее платье-ципао** насыщенного зеленого цвета, расшитое шелковой нитью. Греллю в страшных снах будет сниться, как он под покровом ночи копался в гардеробе китайского императора в поисках подходящей одежки.
На трельяже ожидает своего часа парик со смоляными локонами, достать такой в моду блонд оказалось особенно тяжело, и полумаска черного бархата без особо изысканных украшений. Прорези для глаз необычной миндалевидной формы придавали лицу восточное очарование, то, что нужно для сегодняшнего маскарада.
По всему дому раздаются смех и веселые возгласы, умудренные опытом серьезные шинигами, забыв о работе, развлекаются по-детски непосредственно. Вот-вот они соберутся в холле, ожидая Грелля, негласного хозяина празднества, так что стоит бы поторопиться. В его планы не входит демонстрировать свое облачение.
Это они с Эдисоном спланировали заранее. Конечно, Сатклифф не открыл всей правды, представил свою задумку как шутку, а Дин с удовольствием согласился, понимающе усмехнувшись. «Так что сегодня, уважаемые господа… и дамы, — хихикает Грелль, вспомнив, что среди костюмов для маскарада были и женские, — Дин Эдисон предстанет перед вами в костюме Грелля Сатклиффа, в то время как истинный Сатклифф улизнет через черный ход. Arrivederci, signori***».
Быстро обрядившись и накинув плащ, он осторожно выглядывает в коридор. Все чисто, только разговоры и смех отдаются эхом под высокими потолками.
Никем не замеченный, загадочный высокий господин покидает дом через заднюю дверь. Узкими улочками — кое-где, разведя руки в стороны, можно даже коснуться стен соседних домов — пробирается к средоточию карнавала, площади Сан-Марко. Теперь можно немного отдохнуть и обдумать свои дальнейшие действия.
В толпу Сатклифф не лезет, решив вместо этого устроиться невдалеке, возле винной лавочки. Потягивает густое сладкое вино, разглядывает веселящихся и дурачащихся гуляк, наслаждаясь ощущением сказки, сладострастной и загадочной.
Взрывы смеха перекатываются от одной группы к другой, объединяя совсем незнакомых людей в безудержной погоне за удовольствием. Танцующие обольстительные Коломбины, Мирандолины, Серветты — героини знаменитой итальянской комедии масок, Арлекины в пестрых нарядах из лоскутов с темными лицами и распутными руками, Пьеро в унылых масках, но с заразительным смехом — и масса других, удивительных, шикарных, необычных персонажей. Некоторые костюмы невероятно откровенны и смелы, другие остроумны, третьи же откровенно неприличны и безвкусны. Без стыда демонстрируются полуобнаженные тела, и иногда даже невозможно определить, мужчина или женщина скрывается под маской и разлетающимися от легкого движения складками одежды.
В застегнутом доверху платье Грелль чувствует себя строгим дядюшкой-гувернером, следящим за расшалившимися детишками, и в то же время будто глядит на самого себя. Ведь он, пожалуй, именно таким кажется окружающим: легкомысленным шутом, паяцем, прогнившем в своем стремлении к доступным удовольствиям, вульгарной одежде и неуемному сибаритству. Неудивительно, что Уильям Ти Спирс брезгует и в одной гондоле с ним прокатиться.
Не раздумывая, он бросается в толпу. Ведь, что бы он не думал сейчас, нужно отыскать Уильяма, иначе все приготовления и хлопоты окажутся напрасны.
Он пробирается к пристани, протискивается мимо разгоряченных тел, пожимая тянущиеся к нему ладони, улыбаясь обворожительным дамам и отталкивая слишком откровенные мужские руки. Людское море волнуется, кое-где флирт уже сменяется более откровенной лаской, музыка и певучий итальянский говор звенят в ушах, сливаясь с исполненными восторга и страсти возгласами. Очарованию карнавала невозможно не поддаться.
Маски вокруг кажутся совсем одинаковыми. Грелль шарит взглядом по беленым лицам, отыскивая одно единственное, необычное, завораживающее темными чертами на бледной эмали. Специально выбранная им, эта маска предназначалась только Уильяму, и он должен был непременно получить ее из рук гондольера.
Сатклифф был абсолютно уверен, что узнает Уилла и со скрытым лицом, но сейчас, в окружении таких разных, но неуловимо похожих своей яркостью костюмов, он теряется. Внезапно вся затея кажется глупой и смешной, Грелль даже возносит высшим силам коротенькую мольбу, чтобы Уильям никогда не узнал об этой интриге.
Почти уже отчаявшись, он слышит совсем рядом обрывки разговора. Ничего необычного, просто две подружки обсуждают понравившихся мужчин, но краем уха Сатклифф улавливает одно-единственное слово…
— Пойдем скорей, я покажу тебе его. Такой странный, но очарователен. Представляешь, в костюме пуританина, на все пуговки застегнут, — девушки тихо хихикают, а Грелль думает, что если существует костюм пуританина, то, пожалуй, для Уильяма Ти Спирса каждый день как маскарад.
— Франческа с ним беседовала, и знаешь, он представился ей Смертью. О, я бы не отказалась, если бы за мною смерть пришла в таком обличье, — одна облизывает губы острым розовым язычком, чтоб он отсох, другая же подхватывает:
— О да, и чтобы смерть исполнила последнее желание…
Этого Грелль стерпеть уже не может.
— За вами смерть придет в красном и утащит на дыбу, — шипит он прямо на ухо одной из подружек; та взвизгивает, оборачиваясь, но Грелль уже любезно улыбается. — Всего лишь невинная шутка, о прекрасные незнакомки. Могу я узнать, где отыскать эту загадочную Смерть?
Испуг уже прошел, Грелль обменивается остротами с милыми синьоринами, ловко вытягивая из них нужное ему направление. Получив желаемое, он оставляет девушек совершенно очарованными вежливым восточным синьором.
Уильям заметен издалека. Окруженный плотным кольцом женщин от молодых до отчаянно молодящихся, жеманно-утонченных мужчин с полуобнаженными ногами, он слишком сильно бросается в глаза. Шейный платок давно распущен, верхние пуговки рубашки расстегнуты, но Уилл все равно похож на монашку в борделе, и именно этим привлекает взгляды. Застыв, Сатклифф таращится в упор, жалея, что не может сейчас разглядеть выражение его лица. Но он абсолютно уверен, что бесстрастная маска, какую Уильям демонстрировал окружающим на протяжении долгих лет, не устояла этой ночью, разбилась и рассыпалась тысячью осколков по старинной мостовой пьяцца Сан-Марко.
Смерть вдруг ловит его взгляд. Грелль замирает на месте — на долю секунды ему кажется, что маскарад раскрыт, он узнан, и вот сейчас Уильям подходит, чтобы сорвать с него фальшивое лицо и придавить к древним плитам заслуженными обвинениями.
Это малодушно, но Грелль пытается сбежать. Вдруг приходит осознание, что он совсем, совсем не представляет, что же делать дальше. Состоялась эта запланированная встреча двух масок, и каждый из них должен быть собой, скрыв вместе с лицом и собственные страхи и неуверенность, но Грелль Сатклифф вдруг понимает, что панически боится всего, что может принести с собой карнавальная ночь. Каким бы ни был исход — убежит он сейчас, проведет время с Ти Спирсом инкогнито или раскроет свою тайну, Уильям не станет ближе, и мнение его о прожигателе бессмертной жизни, никчемном Сатклиффе, не изменится.
Его останавливают рывком, перехватив запястье. Грелль дергает рукой, стремясь вырваться из захвата, оборачивается, гневная отповедь уже готова сорваться с губ. Но один вид невозмутимого лика Смерти заставляет прикусить язык.
— Простите, — руку отпускают, Грелль невольно растирает то место, где чужие пальцы сжались слишком сильно. — Не больно? Вы собирались уйти, но я подумал…

Уильям совсем не привык предлагать незнакомцам — а что, собственно, он хотел предложить? Разговор? Прогулку? Вина? Он не знает.
Просто невозможно было не заметить среди пышных оборок и кружев самых смелых расцветок прямой тонкий силуэт. Строгое платье в пол, оставляющее открытыми только носки мягких атласных туфель, руки чуть выше запястных косточек и шею. Блики в гладких черных прядях волос, собранных в высокий хвост и искусно закрепленных палочками-заколками. Уилл жмурится и тянется протереть очки, но касается прохладной глади вместо теплой кожи, встречает чужой взгляд и понимает, что нашел спутника, с которым хотел бы разделить колдовство предстоящей ночи.
Но, догнав, удержав и заглянув в полускрытое лицо, он вдруг теряется. Как сказать незнакомому человеку, что Уильям абсолютно точно уверен — они схожи, несмотря на совершенно различные костюмы, и, возможно, различные культуры, языки и принципы.
Он понимает, что не ошибся, встретив лукавый взгляд в прорезях маски.
— Не извиняйтесь, ведь я подумал о том же. Сложно находиться одному в этом безудержном веселье. Я верно понимаю, вы ведь не принадлежите к этой компании, — легкий кивок куда-то за спину Уиллу.
— Все верно. Имена и лица этих людей незнакомы мне, — соглашается Уильям. — К сожалению, похоже, я привлекаю подобный тип. Тем, что у меня нет пары, очевидно.
«Ага, а еще неприступным видом, безупречной фигурой и глубоким голосом, отточенными и скупыми движениями», — про себя добавляет Грелль, а вслух произносит:
— Здесь целая площадь людей, и у каждого нет пары. Вы удивлены? — и, подхватив Уильяма под локоть, тянет в самую гущу толпы.
Уилл украдкой рассматривает неожиданного компаньона, стараясь определить возраст и национальность. Чистая, гладкая кожа лица, шеи и рук вкупе со стройностью и легкой походкой дают понять, что мужчина молод и свеж. В безупречном английском проскальзывает едва заметный акцент, речь правильна и изысканна. Но царящий вокруг шум почти глушит голос, и разглядеть спутника как следует все никак не удается.
Они останавливаются возле винной лавчонки в укромном уголке площади, и Уильям согласно кивает на предложение распить бутылочку вина. Под полотняным навесом обнаруживается небольшой столик, за которым можно очень удобно разместиться, слегка соприкасаясь коленями. Поднимая бокал в первом тосте, Уильям вспоминает, что до сих пор не узнал имени своего спутника. Ну куда это годится?
— А мы ведь так и не представились друг другу, — он вдруг ловит себя на улыбке. Забавно, только будучи уверенным, что лицо надежно скрыто, Уильям позволяет себе больше, чем бесстрастный голос и каменную маску.
— Но я о вас наслышан, на площади только и разговоров, что о маске Смерти — говорит Грелль; он слегка растерян, ведь и в голову не пришло придумать себе имя. Рассудив, что в китайском наряде необходимо называться соответственно, он судорожно припоминает все известные ему имена. Вспоминается целое одно, а дальше тянуть с ответом уже некуда.
— Ли! — жизнерадостно восклицает Грелль, пока имя так же благополучно не забылось. — Сегодня меня можно называть просто Ли. А вы…?
— Уилл. Сегодня меня можно называть просто Уилл, — сокращенная форма, которую Уильям никогда не считал подходящей для себя. Но сегодня полуфальшивое имя как нельзя лучше подходит ему, притворяющемуся одним из отдающихся веселью и изысканному распутству людей.
— Уилл, — тянет Грелль, будто пробует на вкус слово, которое часто повторял про себя и никогда вот так, лицом к лицу. — Давайте же выпьем, Уилл, и, помнится, я обещался рассказать вам о карнавале.
Ли оказывается прекрасным рассказчиком. Склонившись почти к самому уху Уильяма — слишком шумно, он не забывает упомянуть об истории великолепного празднества и о традиции ношения масок. Увлекшись, они не замечают, как бутылка вина заканчивается, и хозяин ловко заменяет ее полной.
— Знаете, для любого на этой площади ночь пройдет зря, если не закончится любовным приключением. Монашки, аристократы, слуги, чужеземцы — все в масках, и то, что в любое другое время кажется неприличным, сегодня в порядке вещей.
Иногда время словно замирает на несколько мгновений, Уильям ловит наклон головы, вкрадчивые нотки в голосе, красноречивые жесты, и ему совершенно ясно, что случайный знакомый отчетливо напоминает Грелля Сатклиффа. С разницей в уровне, конечно. Это как сравнить ободранного уличного кота с ухоженным породистым любимцем аристократа — повадки одинаковы, но, сами понимаете…
Наверное, Уилл слишком пристально уставился на вдохновенно вещающего Ли. Тот осекается на полуслове, улыбается и покаянно произносит:
— Ох, я совсем вас заболтал.
— Нет-нет, — живо возражает Уильям, — вы чудесный рассказчик. Я отвлекся, потому что вы напоминаете мне одного знакомого.
Возможно, потом он пожалеет, что так разоткровенничался перед незнакомцем, но кому же еще Уильям мог раскрыть чувства, накопившиеся у него на сердце. К тому же, Ли оказался и превосходным слушателем, не перебивая и только иногда задавая вопросы.
Обилие вина и раскрепощенная атмосфера сделали свое дело — Уильям рассказывает, не называя имен, о дурных манерах Сатклиффа, о высокомерности и жеманности, и чересчур громком театральном смехе. В голове всплывают все новые подробности —оскорбительный, намеренно громкий шепот за спиной, расхлябанная походка, неопрятные волосы, удушающе-сладкий парфюм…
С каждым словом Грелль все ниже сползает со стула. Да ему в самом страшном кошмаре присниться не могло, что Уильям о нем думает так презрительно-негодующе. Хотя… припомнив свои поступки в то время, когда сам жаловал Уилла не более, чем редкое насекомое, Сатклифф заливается краской стыда.
Непроходимый идиот, тупица, кретин, соломенная башка! Радуйся, пожиная то, что собственноручно посеял!
В голове мутится от злости на себя, на веселящихся, безразличных людей и эту чертову Венецию. Вскочив, Грелль бросается прочь, не разбирая дороги. Просто оказаться как можно дальше отсюда, от Уильяма, спрятаться в тишине своей комнаты и в клочья разорвать непривычное платье.
В толпе его ловят за одежду, тянут куда-то — Сатклифф даже не сопротивляется, оглушенный собственными эмоциями. Он оказывается в кругу танцующих, между отплясывающей средневековой дамой и лихим мушкетером. Музыка звучит все быстрее, громче, Грелль отталкивает от себя цепкие руки и вырывается. В какой-то момент мушкетер, с гиканьем взмахнувший бутафорской шпагой, цепляет, срывая, черный парик, маска летит вслед. От рывка шпильки больно впиваются в кожу и не удерживают неумело скрученный пучок.
Его выталкивают в круг, показывают пальцем, смеются над разоблачившимся неудачником. Греллю было бы плевать на этих смертных, и гордости бы хватило, чтобы выпрямить спину и ухмыльнуться в размалеванные лица, но... рядом с мушкетером, сурово и презрительно поджав губы, добела сжав пальцы на снятой маске, стоит Уильям.

Почему Сатклифф не сбежал, навсегда останется для Уилла загадкой.
Подходит, вздернув подбородок и не опуская глаз, слегка взволнованный, но решительный.
— Знаете, мистер Ти Спирс, мне многое нужно сказать, но вряд ли это подходящее место.
Они, не сговариваясь, направляются к тому самому столику. Недопитое вино отставлено в сторону, хоть у обоих и сохнет в горле, Грелль, не скрываясь, смотрит на Уильяма, а тот не отрывает взгляда от своих сцепленных в замок пальцев.
Уильям чувствует себя бесцеремонно обманутым, но понимает, что вины Грелля в случившемся недоразумении нет. Оба в масках, слишком мало знакомые, чтобы узнать друг друга по голосу или жестам; просто судьбе было угодно, что они столкнулись на этой площади, заполненной тысячами людей. И если кто должен извиняться, то, без сомнения, именно он. Жестокие, откровенные слова, сказанные им в абсолютной уверенности, что завтра пути шинигами Ти Спирса и человека Ли разойдутся навсегда, как сильно они должны были задеть Сатклиффа.
Поэтому он извиняется, сухо и преувеличенно вежливо, еще раз благодарит за приглашение и встает в намерении найти ближайший темный уголок, чтобы отправиться домой.
Секунду Грелль тянет, не до конца уверенный в правильности принятого решения, но все же окликает уже отвернувшегося Уильяма. Приглашающим жестом указывает на стул и разливает по бокалам остатки вина.
Он извиняется тоже, за насмешки и шутки, за многие другие поступки, которые пытается теперь объяснить Уильяму — взахлеб, путаясь в словах и перескакивая с одного на другое.
Сатклифф одновременно блаженствует и бесится: больше не нужно скрывать чувства, притворяться, что он Уильяма терпеть не может, но, с другой стороны, разве делают люди такое выражение лица, когда им фактически в любви объясняются? Нет, он не обмолвился и словом, намекающим на более чем дружескую симпатию, но Ти Спирс ведь не дурак. Краснеющие щеки и горящий взгляд, что ж тут неясного?
Грелль не замолкает. Нет, он уже рассказал все, что хотел, и даже больше, но если он остановится, что скажет Уильям? От этой мысли даже слегка подташнивать начинает.
Кажется, Ти Спирс тоже это понимает, скепсис на его лице сменяется задумчивым интересом. Теперь уже он в упор глядит на Грелля, а тот краснеет, но глаз не отводит. Вдруг его примут за лжеца?
Уильям уже не прислушивается, поглощенный собственными мыслями. Как там сказал Ли-Сатклифф? Когда воздвигаются барьеры масок, рушатся все остальные. Люди постоянно притворяются и играют, но, скрыв лицо, открываешь себя настоящего. Он искренне симпатизировал своему новому знакомому, но ведь это был Грелль Сатклифф, несносный и возмутительный. Есть от чего запутаться.
— Мистер Сатклифф, — прерывает он ставшие уже совсем нелогичными рассуждения, — днем я совсем не успел осмотреть комнаты в том палаццо, что мы были. Не могли бы вы меня проводить и рассказать, что есть что?
Этакое негласное объявление перемирия с возможным подписанием мирного договора в перспективе. Относиться к Сатклиффу по-старому уже не выходит, а чтобы составить новое мнение, необходимо узнать его получше. Прислушавшись к себе, Уильям решает, что он совсем не против.
Грелль тоже не возражает, опасаясь спугнуть удачу. Он очень доволен нынешним исходом, но, расслабившись, тут же перегибает палку.
— Провожу, конечно, только пообещайте, что будете звать меня по имени.
— Не искушайте судьбу, мистер Сатклифф, — Уильям усмехается. — Придумайте лучше, как нам пройти к гондолам.

Но именно Уильям провел Грелля через толпу, совсем опьяневшую от вина и смелых желаний. Они молчали весь путь до пристани, но в лодке, вдалеке от шума голосов, музыки и хлопушек, тишина стала напряженной. Уилл нарушил ее, спросив какую-то глупость о Венеции, Грелль с энтузиазмом ухватился за возможность завязать разговор. К палаццо они подплыли уже погруженные в любопытную беседу о конфигурации самого главного инструмента в арсенале шинигами, причем у Сатклиффа имелись очень интересные идеи.
Дав отмашку слугам, он устроил для Уильяма экскурсию по всему дому. Они даже вина с собой прихватили. А потом, в комнате, приватизированной Сатклиффом лично для себя, ждал сервированный ужин. За едой Грелль вкратце поведал, какими правдами и неправдами заполучил этот шикарный дворец себе во временное пользование — Уильям чуть не подавился, услышав о таком вопиющем нарушении устава.
Вино, разговоры, снова вино. В какой-то момент Уилл все-таки начал вместо «мистера Сатклиффа» говорить «Грелль». Возможно, до того, как они любовались праздничным фейерверком над лагуной прямо с этого балкончика. Или после — уже не важно.

В комнате послышалась возня, дважды хлопнула дверь, и босые ноги прошлепали к балкону. Сатклифф, забавно закутанный в покрывало с головой, остановился на пороге и, не утруждаясь предисловиями, требовательно спросил:
— Уилл, почему я голый?
Уильям даже не обернулся. В самом деле, ну зачем напиваться до провалов в памяти? Ти Спирс ненавидит спать в одежде, поэтому разделся. И Грелля раздел — чтобы не просыпаться голым одному. Но объяснять он не собирался, пусть Сатклифф вспоминает и мучается. Хотя… этот испорченный юнец наверняка себе что-нибудь додумает. Ну вот, точно.
— А мы.. мы не это.. ну, с тобой? — Грелль даже заикаться начал от растерянности. — У нас что, было?!
Ага, было. Опять же на этом балкончике. Сатклифф вдруг замолчал на полуслове, заглянул Уиллу прямо в лицо и полез целоваться. Будем честны, очень хорошо целоваться. И да, он ответил на поцелуй. Наверное, оттого, что глаза у того были пьяно-честные, а Уильям чертовски устал подчиняться своим же правилам.
— Мы что, стали любовниками? — полным ужаса голосом прошептал пораженный Сатклифф и осел в удачно попавшееся кресло.
Уильям только уклончиво плечами повел. Рассказывать о том, как Грелль захрапел ему в ухо почти сразу после поцелуя, он тоже не был намерен.
На балкончике появилась горничная, моментально покраснела при виде голой груди Уилла, но глаз отнюдь не отвела. Она споро накрыла столик — свежие булочки, мед, какие-то итальянские сласти и большой кофейник с исходящим паром носиком.
— Я еще вчера предупредил, чтобы кофе к завтраку, — подал голос Грелль, подтащил кресло к столу и забрался в него с ногами. — Ты ведь любишь.
А он на удивление быстро справился с потрясением, уважительно думал Ти Спирс, принимаясь за ароматную булочку. Но вслух этого, разумеется, не сказал.
Они смаковали по второй чашке кофе, когда с воды раздался оклик. Приподнявшись, Уильям увидел вчерашнего незадачливого гондольера.
— Доброго дня, синьор, — тот широко ухмыльнулся, сдвинул шляпу на затылок и помахал уже Греллю. — И вам доброго дня, синьор Сатклифф. Гляжу, у вас все получилось, мои поздравления!
Уильям, наверное, переменился в лице — парень перестал улыбаться и активно заработал веслом.
Грелль бы на его месте тоже захотел сейчас оказаться как можно дальше отсюда.
— Я могу объяснить, — полувопросительно прошептал он, непроизвольно отступая назад, чтобы стол оказался между ними. Так, на всякий случай.
Можно ли расценить хруст фарфора в руке Уильяма в качестве ответа?

__________________
* Гранд-канал — или Большой канал, самый широкий в Венеции.
** ципао — китайское платье с воротником-стойкой и застежками-петельками. Такое носит Лау.))
*** До свидания, господа.

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		0	(0%)
4. 4 балла		2	(9.09%)
5. 5 баллов		20	(90.91%)
Всего:		22

@темы: William T. Spears, Z, Grell Sutcliff, fanfiction

---

[The FrostDragon]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Памяти...

[The FrostDragon]

Название: Памяти...
Автор:  Грелль, стерва с пилой
Бета: временно отсутствует
Жанр: сонгфик; deathfic; POV Уильяма
Пейринг: Уильям/Грелль
Рейтинг: PG-13
Дисклэймер: не моё, не извлекаю, всё в лучших традициях фанфикшена
Предупреждение: небольшое AU и крутое ООС
От автора: накрыло меня - не судите строго
Размещение: только с разрешения автора

Уверены?

Багровое небо простирается в вышине. Багровое от того, что заходит солнце? Или от того, что сегодня пролилась кровь тех, кто мне дорог. Того, кто...
Тишина... Мёртвая тишина. Теперь я понимаю, что это значит. Всё мироздание будто бы оплакивает их. Тех, кто не вернулся, кто не смог согласиться, что потерпел поражение... Всех, кто ушёл, слившись воедино с вечностью, став её сутью.
Не могу находиться здесь, в этом кабинете. Едва прикрывая глаза, я вижу картину последнего совещания. Слышу голоса. Так отчётливо, будто бы наяву.
Как не сойти с ума?
Как заставить себя начать жить заново?
Без тебя...
Как?!
Пытаясь забыться, переношусь домой. Выпить? Не получится. Сколько бы я ни наливал, - будет мало.
Брожу по комнатам. Как тень. Как подобие самого себя.
Прихожая. Забытый тобой зонтик, легкомысленный, с кружевами по краям, приютился возле тумбочки для обуви. Не смотреть, не вспоминать - ещё слишком живо всё, слишком болезненно.
Спальня. Ни единого напоминания о твоём присутствии здесь когда-то. И всё же... Не могу быть здесь.
Столовая. Недопитая тобой чашка чая так и осталась на столе. Стоит со вчерашнего утра.
Смахнул со стола - осколки по всей комнате, лужица на полу... Наплевать.
Тянусь к старенькому радио - хоть чем-то разбавить гнетущую тишину.
Выхожу на балкон.
Алое зарево в пол-неба. Небеса в крови...
И чистый мужской голос:

"Я вижу, как закат стекла оконные плавит,
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.
Мне не вернуть назад серую птицу печали,
Все в прошлом, так быстро тают замки в облаках.

Там все живы, кто любил меня,
Где восход - как праздник бесконечной жизни,
Там нет счета рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домой."

Первый порыв - кинуться к аппарату, выключить, чтоб не бередил свежую рану. Не хватает сил тронуться с места. Закрываю глаза, прислоняюсь к стене и медленно сползаю на пол.
Вспоминаю...
Зачем? Зачем ты рвался на оперативные задания? Что ты хотел мне доказать?
Какой же я дурак... Что позволил уйти на землю... Что не подстраховал... Злился - пытался дать понять, что ты ничего не сможешь без меня. И каков итог? Тебя нет рядом. И не будет никогда.
Ты оказался быстрее меня - бросился на защиту новичка, один против двух демонов...
Не могу простить себе задержку.
Не смогу забыть твои последние слова:
- Ты пришёл убедиться в моей никчёмности, да, Уилли? Доволен? Больше я не буду доставлять тебе проблем... Никогда... не... буду...

Чужие фразы вплывают в подёрнутое воспоминаниями сознание...

"Вновь примирит все тьма, даже алмазы и пепел,
Друг равен врагу в итоге, а итог один...
Два солнца у меня на этом и прошлом свете,
Их вместе собой укроет горько-сладкий дым.

Там все живы, кто любил меня,
Где восход - как праздник бесконечной жизни,
Там нет счета рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домой.

Возьми меня с собой, пурпурная река,
Прочь унеси меня с собой, закат.
Тоска о том, что было, рвется через край,
Под крики серых птичьих стай."

Хочется выть, чтобы этот тоскливый звук уносился в кровавые небеса...

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		1	(5%)
4. 4 балла		3	(15%)
5. 5 баллов		16	(80%)
Всего:		20

@темы: William T. Spears, drama, Z, Grell Sutcliff, fanfiction

---

Нечто мелкое

[The FrostDragon]

Название: Под шум дождя
Автор:  Грелль, стерва с пилой
Жанр: романс с каплей ангста
Пейринг: Уильям/Грелль
Рейтинг: PG-13
Размер: виньетка
Дисклэймер: герои принадлежат тёте Яне, остальное - мне
Предупреждение: ООС (надеюсь, не сильный)
Размещение: только с моего разрешения, хотя кому оно нужно

Читать дальше

Свет выключен. Единственное окно нараспашку, на подоконник залетают холодные капли, растекаясь кляксами лужиц. Злые слёзы скапливаются в уголках глаз и падают, смешиваясь с дождевой водой.
"Ну и пусть! Ему нет никакого дела до меня. Нет. Дела. И мне наплевать, как это выглядит со стороны. Зачем мне нужна вечность, если рядом нет того, кого я люблю? Умереть бы сейчас, слиться со струями этого дождя. Не чувствовать боли. Не чувствовать горечи. Ничего не чувствовать"
Тихий скрип двери потонул в шуме дождя.
Шелест шагов.
И тёплые сильные руки на плечах.
- Злишься? - горячее дыхание обдало шею. Вздох. - Имеешь право.
- Да?! - Грелль резко развернулся. - А ты, значит, имел право ревновать меня ко всем подряд?! И вести себя так, как будто я - твоя вещь?! Ненавижу! - резкий звук пощёчины перекрыл гул дождя.
Уильям дёрнулся, опустил глаза, признавая свою вину. Грелль занёс руку для второго удара, но она была перехвачена. Его притянули, неспешно погладили по щеке. Он принялся вырываться, колотя свободной рукой, сжатой в кулак, по груди Уильяма. Тот, не обращая внимания, перехватил Грелля поудобнее и, несмотря на все протесты последнего, впился в губы жадным поцелуем.
Уилл отпустил его только тогда, когда не стало хватать воздуха, а вовсе не из-за особо ощутимого толчка под рёбра.
- С ума сошёл? - поинтересовался он.
- По-моему, это ты, Уилл, сошёл с ума.
Оба тяжело дышали и не сводили друг с друга глаз.
- Я всего лишь хотел побыть один, - произнёс, наконец, Грелль и горько усмехнулся. - Неужели, даже на это у меня нет прав?
- Побыть один? - повторил Уильям, с удивлением поглядывая на него. - Хорошо. Я подожду.
Он направился к двери и почти сразу вернулся, неся в руках тёмно-вишнёвый плед. Укутал им плечи Грелля.
- Зачем?..
- Дождь холодный - простудишься, - поцеловал в уголок упрямого рта. - Не злись, тебе не идёт.

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		0	(0%)
4. 4 балла		6	(30%)
5. 5 баллов		14	(70%)
Всего:		20

@настроение: автор зол

@темы: William T. Spears, Z, Grell Sutcliff, fanfiction

---

[Red pineapple juice]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Чаю, дамы и господа?

[The FrostDragon]

Название: Во всём виноват чай
Автор:  Грелль, стерва с пилой
Пейринг/Персонажи: Уильям\Грелль, Рональд Нокс мимо пробегал
Рейтинг: PG
Жанр: романс, флафф; немного юмора
Размер: драббл
Дисклэймер: герои принадлежат тёте Яне, остальное - мне
Предупреждение: ООС
Размещение:: только с моего разрешения
От автора: мне вчера было слишком хорошо, поэтому написалось оно

Грелль Сатклифф шествовал по коридору, громко цокая каблуками и распространяя вокруг тонкий аромат зелёного чая с лепестками лотоса. Источником аромата была кружка, которую жнец очень аккуратно держал в правой руке. Он успевал смотреть не только под ноги, но и вперёд и даже по сторонам.
Поэтому опасность быть сбитым и разлить обжигающе горячий напиток на себя Грелль увидел сразу. Это был неестественно бледный Рональд Нокс, несущийся ему навстречу. Он попытался отойти к одной из стен, но сделал это не слишком быстро, опасаясь расплескать чай.
Далее всё происходило как в замедленной съёмке: Рональд, не успевая затормозить, врезается в Грелля, тот поворачивается на каблуках, приковывая взгляд к кружке, кружка исчезает куда-то вверх, и они живописно падают на пол.
Стоп! Как кружка исчезает?
Грелль с недоумением оглядел себя, Ронни, и пол вокруг - ни луж, ни осколков. Зато обнаружились две ноги в чёрных брюках и элегантных туфлях.
- Диспетчер Сатклифф, вам ничего нельзя доверить! Даже просто кружку с чаем.
- Но, Уилли, я не виноват... Это всё Рональд: он сбил меня с ног.
Грелль неловко поднялся и, сделав пару шагов, со стоном схватился за стену.
- Вот зараза, - пробормотал он. - Я, кажется, вывихнул ногу...
- Идти сможете?
- Ох, Уилли, сам - вряд ли.
- Можете опереться на мою руку... Сатклифф, я сказал "опереться", а не "повиснуть".
- Но я не могу идти, - чуть не плача, протянул Грелль.
Он стоял, одной рукой упираясь в стену, а другой - мёртвой хваткой вцепившись в Ти Спирса. На Рональда никто из них внимания не обращал, как будто бы его здесь и не было. Поэтому последний тихо поднялся и также неслышно удалился.
- Ну, и что мне с вами делать?
- А давай сделаем так: я возьму кружку, а ты меня поднимешь и понесёшь на руках. А, Уилли?
Уильям от такой наглости на миг потерял дар речи. И смог заговорить лишь спустя пару минут:
- Диспетчер Сатклифф, мне кажется, вы не только вывихнули ногу, но ещё и головой ударились.
- Уилли, ну пожалуйста, я ведь не тяжёлый, - начал упрашивать Грелль. - Посмотри-ка, а Рональд смылся. Он даже не извинился, не поинтересовался, всё ли в порядке со мной... Ну, пожалуйста, помоги...
- Мистер Нокс ушёл? Да, действительно... гм... я не заметил. Хорошо, - сказал Ти Спирс, оглядываясь по сторонам. - Держите.
Он протянул Греллю кружку, потом наклонился и подхватил того на руки. Сатклифф тут же обвил свободной рукой его шею.
Уильям неспеша шёл по коридору и вдруг поймал себя на мысли, почему же он не перенёс их сразу в кабинет. Тут же он подумал, что ему очень приятно ощущать в своих руках это хрупкое аловолосое создание, настолько приятно, что не хочется отпускать.
Грелль изредка поглядывал на профиль задумавшегося начальника, ему начало казаться, что они прошли уже по всем коридорам Управления, и, убаюканный размеренным шагом Уильяма, он склонил голову ему на плечо. Глаза сами собой закрылись.
Ти Спирс подошёл к кабинету, слегка согнулся, нашаривая ручку, и мягко толкнул дверь. Прошёл к дивану и, бережно опустив свою ношу, присел рядом.
- Диспетчер Сатклифф!
Никакой реакции.
- Грелль!..
Без изменений.
- Грелль, мне надо вас разуть и вправить вывих.
Нет ответа. Уильям вздохнул и начал расстёгивать красные полусапожки на шпильке.
- Это же непрактично! Носить такие высокие каблуки. И травмоопасно, - приговаривал он, снимая обувь с ног Грелля.
Тот не издавал не звука, только завозился и застонал, когда Уильям дотронулся до пострадашей ноги.
- А вот теперь надо потерпеть.
Он сделал резкое движение, раздался приглушённый хруст, - сустав встал на место. Уильям перевёл взгляд на лицо Грелля: тот лежал с широко распахнутыми глазами, из которых по щекам катились слезы. Он пересел поближе, не удержался и стал вытирать крупные солёные капли, нежно прикасаясь сначала кончиками пальцев, потом тыльной стороной ладони и наконец склонился ниже, дотронулся губами до мокрой щеки. Грелль повернул голову, и их губы встретились.
Они оторвались друг от друга, когда закончился воздух в лёгких.
- Сатклифф, вы меня спровоцировали.
Грелль хитро улыбнулся.
- Ну, что ты, Уилли, как я мог. Это твой чай во всём виноват.

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		0	(0%)
4. 4 балла		2	(7.41%)
5. 5 баллов		25	(92.59%)
Всего:		27

@темы: William T. Spears, A, Grell Sutcliff, fanfiction

---

[The FrostDragon]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[The FrostDragon]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Не могу не поделиться

[The FrostDragon]

I will be your Valentine by ~rentspears on deviantART

@темы: William T. Spears, Art, Grell Sutcliff

---

Happy Valentine's day!

[Grell K. Sutcliff]

Всех с днём Святого Валентина, дес! Желаю каждому найти свою пару и половинку, дес!

@темы: административное

---

С днем влюбленных!

[Ридра Вонг]

Название: «Знаки внимания»
Автор: Зеркало мира
Фендом: Kuroshitsuji
Бета: Кесиди
Рейтинг: PG
Пейринг: Уильям Ти Спирс/Грелль Сатклифф
Размер: мини (зарисовка)
Жанр: романс, яой
Статус: закончен.
Дисклеймер: все Toboso Yana.
Саммари: просто маленькие знаки внимания

Смертные сегодня отмечают рождество. Повесил на дверь твоего кабинета венок из еловых веточек. Такой красивый, с красным бантиком и колокольчиками. Не прошло и часа, как он исчез. Обидно, я его так долго выбирал.

Наконец-то весна. Вхожу к тебе и ставлю на стол букет черемухи. Я специально с утра спускался на землю, чтобы нарвать его для тебя.
- Зачем это здесь? – бросаешь на меня холодный взгляд.
- Просто хотел украсить твой кабинет, – невинно хлопаю ресницами.
Ты молча смотришь на меня, потом встаешь, и вручив вазу с белыми цветами, выставляешь за дверь. Не забыв при этом назначить взыскание за самовольную отлучку в мир людей.
- Ах, Уилл, а я так старался.

В этом году выдалось замечательное лето. Еще до твоего прихода я прокрался к тебе в кабинет и поставил на стол букет пионов. Спустя несколько часов захожу и, как ни в чем не бывало, плюхаюсь в кресло. Краем глаза успеваю заметить, что букет все еще стоит, хотя и перекачивал со стола на подоконник.
- Что вы хотели, мистер Грелль? – ты даже не отрываешься от бумаг.
- Да так, зашел поздороваться, – дарю тебе самую обворожительную из своих улыбок.
- Прекрасно. Здравствуйте, диспетчер, – отвечает Уильям ледяным тоном. – А теперь будьте любезны покинуть мой кабинет, у меня много работы. И вам, я думаю, есть чем заняться.
- И кстати, диспетчер, - уже на выходе ты окликаешь меня. - Когда завтра зайдете поздороваться, захватите свежую воду для цветов.

Сейчас конец сентября. По дороге на работу насобирал целую охапку ярко-красных кленовых листьев. Они так оживят унылую обстановку твоего рабочего места.
- Доброе утро, Уилл! – весело приветствую тебя. – Смотри, что я тебе принес.
- Спасибо, мистер Сатклифф, - сухо кидаешь ты. И кивнув на вазу, по-прежнему стоящую на подоконнике, снова погружаешься в изучение документов.
- Нет, ты просто невыносим, – обижено вздыхаю я.

Сегодня канун нового года. В департаменте все друг друга поздравляют. Долго думал, что бы подарить тебе. У людей есть традиция на новый год наряжать елку. Конечно, притащить тебе целое дерево было бы слишком. А вот маленькую искусственную елочку я приобрел. Она такая славная, украшена миниатюрными разноцветными шариками.
- Что-то случилось, диспетчер? – даже в преддверии нового года, в твоем голосе не слышно и намека на праздничное настроение.
- Я пришел поздравить тебя с наступающим, - от твоего тона мой веселый настрой значительно уменьшился.
– А еще я хочу подарить тебе маленький сувенир, – ты странно смотришь на меня, но подарок все-таки принимаешь.
- Спасибо, мистер Сатклифф. Но у меня нет для вас подарка.
- Ой, да ничего страшного, – улыбаюсь и чмокаю тебя в щеку. – С наступающим тебя новым годом, Уилл.

Вот и снова наступила весна! Совершенно не хочется просиживать целый день в душном помещении. Придя в Управление, сразу иду к себе. Я перестал дарить тебе подарки, все равно они не приносят тебе ни какой радости. Переступаю порог и замираю как вкопанный, на моем столе стоит огромный букет черемухи. Не верю своим глазам и даже подхожу ближе, чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация. Нет, мне не показалось, букет настоящий. Резко разворачиваюсь и почти бегом направляюсь к твоему кабинету.
- Ах, Уилл, неужели ты наконец оттаял!

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		1	(3.85%)
4. 4 балла		7	(26.92%)
5. 5 баллов		18	(69.23%)
Всего:		26

@темы: William T. Spears, Z, Grell Sutcliff, fanfiction

---

[The FrostDragon]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[The FrostDragon]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Проблемы гендерной идентификации личности. Часть 1

[Lira Hoshi]

Название: Проблемы гендерной идентификации личности
Фандом: kurositsuji
Автор: Lira Hoshi
E-mail автора: [email protected]
Бета: не в этот раз
Пейринг: Уилльям/Грелль
Рейтинг: G - в этой главе
Жанр: ммм, даже не знаю, если честно, наверное все же романс с элементами психологии...
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: Все права на персонажей принадлежат Яно Тобоса
Даты выхода: Мы с вами каждый понедельник и каждую пятницу (впрочем, не надолго))))
И снова – слово автора (это уже традиция, ксо): И вновь, кто решил, что в Куро все парни (ну кроме Рональда Нокса и то, не всегда) геи?.. А, что, если кто-то все же гетеро? Ну… если там кто-то и есть гетеро, то точно Уилльям Ти Спирс, все же, он – законченный консерватор, не находите?
В общем, в содержание можно вынести: а я мальчика люблю. Упс, я тоже мальчик. И что же мне со всей этой фигней делать?!
Так что, душевные муки и ярые терзания на ваш суд.

в качестве бонуса к новому сообществу - много букв, в последующих частях будет меньше...

Проблемы гендерной идентификации личности.

Уилльям Теодор Спирс сошел с ума.
И самое главное, что он сам прекрасно это понимал. Ведь как можно назвать себя здоровым человеком, если влюблен в Грелля Сатклиффа.
- Точнее нет, не влюблен. Это лишь временное помешательство, - он говорил своему отражению, когда умывался ледяной водой. – Ведь это временно. Да и потом, я всегда любил ОРГАНИЗОВАННЫХ людей, а более хаотичного, чем Грелль Сатклифф, я еще не видел. Да и потом, к черту, неорганизованность! Я девушек люблю! Я не гей! Я люблю девушек!!! Хотя это красноволосое недоразумение невозможно назвать парнем. Он так похож на красивую девушку… Да на какую к черту, девушку? – Уилл прислонил пылающий лоб к прохладному зеркалу. – Он - обдолбанный трансвестит. Я сошел с ума, если думаю о нем. Это первый признак сумасшествия. Хотя нет, - наконец-то Спирсу удалось принять обычное невозмутимое выражение лица. – Все же второй. Первый, это то, что я разговариваю сам с собой!
Плеснув в лицо ледяной воды, начальник второго отдела вернулся в свой кабинет. Там его ждал Грелль Сатклифф, диспетчер, что в очередной раз с легкой руки нарушил пару сотен правил за одну командировку. И сейчас мистер Спирс должен был решить, что ему делать с нерадивым подчиненным. Беда только в том, что наказать его, как подобает, или отправить на дисциплинарное слушание – рука не поднималась. А красноволосый жнец, казалось, чувствовал это, иначе как объяснить то, что с каждым разом он наглел все больше?..
Идеальный выход для Ти Спирса – перевести недисциплинированного сотрудника в другой отдел. Но и на это у него рука тоже не поднималась. Ведь там никто не будет покрывать все огрехи и провалы, в общем, абсолютно всю деятельность этого ходячего недоразумения. А за последних две сотни лет, что он работает под началом Уилльяма, Грелль совершенно разбаловался.
Начальник постоянно делал ему послабления. Даже шел на договоры с демонами, чтобы сохранить своего сотрудника в целости и сохранности. Более или менее. Впрочем, Уилл периодически позволял себе отвести душу и надавать затрещин красноволосой актрисе. Но это была его прерогатива, и любой, кто осмелился поднимать руку на Грелля Сатклиффа, просто-напросто ликвидировался.
И только некоторое время к Уилльяму Теодору Спирсу начало приходить понимание, что то, как он заботиться об этом жнеце – не совсем нормально. То, как он на него смотрит – просто ненормально. Но то, что Грелль Сатклифф стал приходить к нему уже не только во снах, но и в неосознанных мечтах и осознанных фантазиях – совсем ненормально!
Уилльям Ти Спирс – гетеросексуал. И хоть Грелль и похож на девушку, он – парень (плевать, что гей). Он - парень! А Уилл – гетеро. Но день за днем, это красноволосое недоразумение все больше проникало в его мысли.
И ненормальность происходящего с ним пугала Спирса больше, чем что-либо могло когда-либо напугать. Он впервые в жизни не знал, что делать.
А делать что-то надо было.
Ведь, когда он вошел в кабинет, его взгляд из трех жнецов выделил его. И Уиллу пришлось заставлять себя отводить глаза от дразнящих губ. Нужно сосредоточиться на очередных нарушениях, которые вновь разгребать ему самому. Это просто необходимо. Нельзя так пялиться, в конце-то концов!
В итоге, Уилльям все же смог оторваться от подчиненного и заняться нарушениями.
- Итак, господа, вы нарушили сорок восемь основных правил кодекса организации «Несущие смерть», также девяносто две поправки и практически все правила внутреннего устава, - Рональд Нокс испуганно охнул. Но Спирс сделал вид, что не заметил и продолжил - Начнем, пожалуй, с пункта 29/463, в нем говориться…
Только зачитка всех нарушений заняла два с половиной часа. К окончанию второго часа даже Грелль поскучнел и не в состоянии был перебивать и паясничать. Впрочем, когда он перестал это делать, работа пошла намного быстрее…
- Рональд Нокс, Патрик Бригз, вы напишите мне объяснительные всего происшедшего в трех экземплярах. После исполнения вернетесь, и я назначу вам наказание.
Все три нарушителя постарались поскорее выскользнуть за дверь.
- А вы куда, Сатклифф? С вами я еще не закончил.
По лицу Грелля можно было сказать, что он весьма и весьма расстроен этой ситуацией. Но все же нехотя красноволосый жнец развернулся. Два других с явным облегчением выскользнули за дверь.
В кабинете повисло молчание. Грелль ожидал хоть какой-то реплики от начальника, а Уилл больше занят был своими противоречивыми чувствами. И то, что эти чувства сильно мешают его работе.
- Уилли… - все-таки осторожно начал нарушитель. Ему не нравились такие паузы.
- Диспетчер, в очередной раз напоминаю, что фамильярности недопустимы, - зашипел мистер Спирс. Он был взбешен. Злился он, конечно, больше на себя, чем на это ходячее недоразумение. Ведь сейчас больше всего на свете ему хотелось прижать к себе явно замерзшего сотрудника. И никуда не отпускать. Никогда.
Уилльям Ти Спирс едва удержался от желания со всей силы удариться головой о край своего стола.
- Диспетчер Сатклифф, я забираю вашу косу, это раз. Два, вы будете сидеть в архиве как минимум шесть лет. Три, я снижаю вам зарплату на 1/3, может быть, хоть это вас урезонит. Четыре, - Грелль всхлипнул. – Вы будете помогать в библиотеке по восстановлению пленок. Вследствие всего этого, ваш рабочий день увеличен до шестнадцати часов. Чтобы у вас не было времени на разные глупости, это - пять. Объяснительных от вас трудно добиться, так что я предполагаю, что докладных Бригза и Нокса вполне хватит. Отправляйтесь на новую работу.
- Но Уилли…
Между ними встала спасительная коса. Спасительная для мистера Спирса, без этого агрегата Грелль бы точно сумел повиснуть у него на шее. А Уилльяму все тяжелее и тяжелее было его отталкивать. Еще, после таких эксцессов он замечал за собой улыбку и непотребные мысли. Так что коса была идеальным выходом.
Впрочем, от мыслей и она не спасала. После такого, Уилл все равно весь день представлял, что было бы позволь он красноволосому жнецу обнять себя. А если и поцеловать?..
На этом фантазии Спирса обычно обрывались, потому что он уже пытался остудить себя холодной водой.
Нет, с этим надо что-то делать. Из-за его проблемы страдают еще и работа, и Сатклифф тоже. Но был один нюанс, Уилльям не знал, к кому обратиться. Он вообще с трудом признавал дружеские отношения, приятельские да, но настоящих друзей у него так и не было. Кому из приятелей он мог рассказать о своей проблеме?!.. А если семье? Смешно, у Спирсов не были приняты откровения. Тем более такие.
Пока что, медленно, но верно, двигаясь самостоятельно по карьерной лестнице, он оправдывал ожидания. Уилльям прекрасно представлял их реакцию. Нет, они не станут отговаривать его от этого его предполагаемого сумасшествия, они слишком тактичны для этого (пожалуй, лишь кузен Эндрю мог бы сказать все в открытую). Но это бы их расстроило. Разочаровало.
Уилльям Ти Спирс оказался загнанным в капкан.
Уилл надеялся, что хотя бы за тот срок, на который он убрал Сатклиффа из отдела, он сумеет образумиться. Но уже после первого месяца, Уилльм оказался на балкончике библиотеки, ни понимая, как он туда попал. Ноги сами привели.
Но, даже осознав это, мистер Спирс долго стоял и смотрел на свое красноволосое чудо. Сатклифф будто потускнел. Но это все равно был он.
Родной, любимый…
С этими мыслями в голове и с проклятьями на устах Уилл покинул библиотеку. Ему предстояла командировка. И он в очередной раз слепо надеялся, что хотя бы неприятная командировка развеет дурные мысли.
Уилльям, в общем-то, никогда не любил землю. Он любил организацию, в которой работал, но не землю, нет. В мире жнецов все порядки давно устоялись, а земля… это такое ненадежное место. И время там сейчас... мистер Уилльям Ти Спирс ненавидел перемены. А особенно этот двадцать первый век. Слишком свободные нравы. Слишком «креативные» идеи. Слишком непонятные люди.
Мда… в так называемые «средние» века все было намного проще.
А теперь – какой-то мотель. Телевизор, который не будет им включен. Плохое вино и дрянная еда.
И мысли в голове.
Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ситуацию усугубляло и то, что он не мог избавиться от мыслей о красноволосой бестии.
Слишком много смешанных чувств. Уилл был как ребенок с больными зубами, в кондитерской лавке, он понимал, что нельзя… но так хотелось.
Уилльям позволял себе после особо тяжелого трудового дня помечтать. Сидеть с бокалам красного вина у камина и представлять рядом Грелля. Никаких сексуальных подтекстов. Просто, он, Грелль, вино и камин. Он чувствует, что говорить совсем было бы необязательно. А еще, Уилл чувствует счастье. Усердно представляя, закрыв глаза, он будто чувствует мирное дыхание красноволосого жнеца. И чувствует счастье. Да, счастье. Он так редко его испытывает, и 98% этого «редко» и есть фантазии о Сатклиффе.
А наутро приходит чувство вины. И злоба.
Он чувствует себя виноватым перед семьей, коллегами. И перед Греллем тоже (хотя в меньшей степени). А после расстройств, приходит злоба.
И вот для злости причины разные бывают. Первая, «проклятье, я же не сделал ничего плохого. Да если бы я это и сделал, это моя личная жизнь, за что я виноват?!..»
Вторая, «чертов Сатклифф, это все из-за него! Он умудряется портить не только работу, но и мою жизнь».
Третья, «ну как же избавиться от этого наваждения? Я всегда, всегда был образцом для подражания, и что теперь?..»
И много, много прочего в таком духе.
Снова эти мысли. Проклятье! Он на задании.
Ему надо сконцентрироваться или он все провалит.
Внезапно он вспомнил «концентрацию» Грелля. Ту, что он так часто наблюдал в библиотеке. Пристальный взгляд устремлен на пленку. Волосы от сквозняка слегка развиваются (и наверняка немного запутываются). Периодически Сатклифф слегка облизывает пересохшие губы.
Спирс сам не заметил, как слегка улыбнулся. Внезапный крик, будто разбудил его от полудремы.
Спирс проклинал себя все то время, пока бежал за Джастином Оулнсом сорока семи лет от роду. Его кровь была смешена с кровью демона. Именно поэтому он то появлялся в книгах смерти, то исчезал оттуда. Парень сам не знал, а оказался серьезным нарушением в системе жнецов. Никто из смертных (пусть и с необычной кровью) не должен был нарушать баланс в мире людей.
Ловкая подножка. Взмах косы. И вот теперь можно позволить облегченный вздох. Он все же успел. Хоть и едва.
В этот раз Уилльям вернулся в отель настроено очень решительно. Он должен был четко сформулировать проблему. Причем честно.
Гора журналов (и для мальчиков и для девочек). Полный стакан виски (хотя его и не глотают стаканами). Сегодня он собирается поставить точки над “I”.
Полтора часа просмотров ничего не дало. Журналы для дамочек или мужчин нетрадиционной ориентации он отшвырнул почти сразу же. Со своей легендарной выдержкой он сумел осилить полтора, но потом его просто банально начало тошнить. Хотя проснулось облегчение. Значит, мужчины его не привлекают. Ни смотря на все тревожные симптомы (все же Сатклифф мужчина, ведь да?..).
Теперь оставалась дело за обнаженными красотками. Спирс, в общем-то, не привык к такому. Он никогда не развлекался тем, что рассматривал порнографические картинки. Ему и реальных женщин вполне хватало. Но в последнее время у него что-то не ладилось с этими реальными женщинами. Впрочем, и девушки из журнала эмоций тоже не вызвали. Нет, его не тошнило, они просто были картинками совершенно не вызывающими эмоций, разве что скуку.
Уилл откинул и эти журналы. Чувство тревоги его не покидало. У него еще было время до отправки домой. Ровно двое суток. И он дал себе слово, что обязательно разберется со своей «проблемой» за это время.
Он позвонил портье и заказал легкий ужин. Совершенно не хотелось никуда выходить.
Ему принесли его овощи, курицу и бутылку вина. Все как он и заказывал (ах да, еще несколько рекламных проспектов, которые были совсем ему не нужны).
Есть совершенно не хотелось. Вновь эта гадкая тревожность. Вместе с чувством вины. Все как всегда теперь.
Внимание Ти Спирса привлекли рекламные буклеты. Точнее один из них. Девушка стоит спиной, на плечах небрежно накинуто красное шелковое кимоно или просто халатик, не видно. Волосы у девицы красные, правда, забранные вперед. Лица не видно.
Обычная реклама шампуня. Но взгляд Уилльяма отчего-то задержался на красотке. Пальцы бережно провели по изгибу шеи и плечам.
«Наверное, у Сатклиффа тоже такая белая кожа. И плечи у него тоже такие, очень похожие на женские и слабые. И волосы… он вполне мог сниматься в этой рекламе. Белая кожа... Он и так бледный, но больше бледности добавляет то, что Сатклифф практически не бывает на солнце. На самом деле, я слишком круто обошелся с ним в этот раз. Он ведь только «отсидел» два года в архиве, вот и снесло «крышу», а я вместо того, чтобы понять…»
На этом моменте к Уиллу пришло понимание. Горькое с привкусом безнадежности.
Его не возбуждают мужчины. Его не возбуждают женщины. Ему нужен один лишь только Сатклифф, демон его побери!
И это было не просто легкое и временное помешательство. Это было сумасшествие и очень серьезное.
Страдает работа. И в самые кратчайшие сроки он должен был найти выход из этого чудовищного положения.
В голове хаос мыслей. Варианты действий один за другим отклоняются в виду своей «обреченности». Впервые, Уилльям Теодор Спирс до конца осознал, что ему требуется чья-то помощь. И что один он не сможет справиться.
Снова встала давно забытая проблема. Он не знал к кому можно обратиться. Уилл, в общем-то был уверен, что совершенно ни к кому не хочет обращаться, но… Но под угрозой оказался весь его мир. Все, что ему дорого. И Сатклифф в том числе. С таким своим поведением он мог сделать что-то не то.
И это еще больше наполняло Уилльяма яростью.
Внезапная мысль осенила всегда умеющего мыслить логически жнеца. Он вспомнил разговор с Бродериком. Начальником архива. Из всей корпорации у Спирса сложились лучшие отношения именно с этим жнецом (очевидно от того, что Уилл так часто обращался с просьбами к Бродерику «пригреть» у себя Сатклиффа).
Так вот, как-то после отпуска на земле, Бродерик хвалил местных врачей – психологов, «мозгоправов», как их еще называют. Уилльям тогда отнесся ко всем этому скептически. Но Бродерик не унывал. Он перечислил множество плюсов. В числе которых была анонимность (она была гарантирована хотя бы тем, что никто из людей просто не знал про мир жнецов, а если и узнавал, то слишком поздно для себя).
Кажется, это именно то, что ему надо! А даже, если не совсем… что ж… другого плана нет. Так что…
Уже через полчаса он стоял перед массивной дубовой дверью (эти ребята работали до десяти, как магазины второсортного обслуживания). Пробиться к кому-то очень хорошему, к тому, кто давно знает свое дело и признан в научном мире, Уилльяму не удалось.
Точнее, он мог бы, но он не хотел открывать себя, или каким-либо образом скомпрометировать. Ему даже косу пришлось отправить домой. И сейчас он чувствовал себя довольно неуютно.
Дверь открылась на пороге стояла миловидная женщина лет тридцати. Однако, в отличии от того, какими были ее коллеги (Уилльям видел относительно много «врачей», пока записывался у стойки регистрации), сама она была не в официальном стиле. Да и сама выглядела слегка не аккуратно. И если, для многих своих пациентов, она была домашней и уютной, что давало плюс в терапии, то Уилльям Ти Спирс лишь в очередной раз подумал о напрасности своей задумки. Но отступать было некуда. И он, глубоко вздохнув, вошел в кабинет…
Сеанс был довольно продуктивным, по мнению терапевта, и абсолютно непродуктивным, по мнению самого Ти Спирса.
Они все сорок минут прорабатывали фразу, сказанную им в самом начале сеанса «Я сошел с ума. Помогите прийти в норму». А домашним заданием было представить другие варианты событий. К примеру, а что если он, Уилльям, начал бы встречаться с Греллем. И на взгляд Спирса такое «задание» явно свидетельствовало о неадекватности Дженифер, как она просила себя называть (причем Уилльям сразу представился как «мистер Спирс» и на дальнейшие провокации по поводу имени не велся).
Именно благодаря этому заданию Уилл сейчас не мог заснуть. Он столько времени не давал себе так явно мечтать об этом, а теперь было так сладко, что… На самом деле, а что плохо в том, если бы он начал встречаться с Греллем Сатклиффом? В голову тут же полезли мысли о семье, работе и прочем, но он постарался их откинуть. Задание ведь состояло не в этом.
Для начала, они бы сразу же стали жить вместе на его квартире (дома у Грелля явно полный кавардак это раз, а два, он бы просто не позволил красноволосому жнецу жить «где-то»). Это было бы явно тяжело. Уилльям сразу вспомнил неаккуратность и безалаберность Сатклиффа. Его начинало охватывать раздражение, да они вместе и недели не протянут!
А потом на ум пришло виноватое выражение лица Грелля (вечно он строил умильно-жалобные мордашки, когда что-то не то делал). Пожалуй, он бы смог в чем-то идти на встречу, и если бы Грелль тоже, то, пожалуй, у них могло бы что-то получиться. Что-то довольно долгое. А постель?.. Вот там то и могли возникнуть проблемы… Уилльям, конечно, не был гомофобом, но… Но если бы кто посмел сказать, что он, Уилльям Теодор Спирс - гей, то тот бы тип умолял о полной ликвидации. Но он ведь не был геем?.. И его непонятная «увлеченность» Сатклиффом ведь ничего не значит?..
Нет, нет. Не время сейчас этим мыслям. У Спирса есть задание, и он должен был его выполнить (он никогда не позволял себе халатно относиться к заданиям, даже к самым бредовым).
Итак, постель… Первым делом он бы сосредоточил внимание на шее Сатклиффа, она такая маняще-белая… Несколько «роз» на ней будет смотреться забавно (Уилл улыбнулся мыслям о том, какой бы визг на утро поднял Грелль). Губы… потом переключиться на ключицу, слегка прикусить кожу…
Уилльям понял, что начал возбуждаться.
- Проклятье!!! – он был в бешенстве. Хотя, в общем-то, есть от чего прийти в ярость. Если возбуждает Сатклифф, то это уже…
И тут внезапно ему вспомнилась та фраза, которую сказала Дженифер «Знаете, мистер Спирс, мне показалось, что вы говорите о мистере Сатклиффе как о вещи, у которой нет права выбора и свободы действий. Пожалуй, мы начнем именно с этого завтра».
Уилльям едва слышно выругнулся. А ведь на самом деле. Чтобы не решил он сам, Сатклифф ведь может решить иначе…
Это сразу согнало все возбуждение.
В эту ночь Уилльям Ти Спирс не спал. Он раз за разом еще раз «проходил» все фразы прозвучавшие на первом сеансе. Раз за разом у него, впрочем, мелькала мысль о том, что зря он пошел к людскому доктору. И что вообще не надо было даже поднимать этого вопроса.
Много-много фраз в голове. К примеру, вопрос о том, что все люди, (а у жнецов, насколько он помнил из академии, все то же что у людей, за исключением зрения, долготы жизни и регенерации), абсолютно все люди по природе своей бисексуальны. Еще на самом деле заинтересовал вопрос о гендерной идентификации личности. Что в определенный период жизни (у людей с 12 до 19 лет) происходит так называемое «смешение ролей» и что именно тогда определяется: к какому полу будет тянуться человек. Забавно, оказывается все дело в воспитание.
Впрочем, есть и исключения, говорила Дженифер, когда человек живет и живет, а потом кто-то нарушает «броню». Когда привлекает не общая масса мужчин или женщин, а конкретный человек. Именно такую связь тяжелее всего разрушить.
Вопрос забавный, на взгляд Уилльяма, только, как оказалось, лучше бы он был геем. Тогда шансов на «спасение» было бы больше.
Потом мысли Уилла переключились на самого терапевта. Он все еще не мог определить: нравиться она ему или все же нет.
Впрочем, последней его мыслью, прежде чем погрузиться в тревожный сон, было «Хорошо, что она согласилась провести второй сеанс на следующий же день»…
Проснулся Уилльям рано, и вплоть до половины двенадцатого метался идти или не идти ему на прием. Но все же он пришел.
- Добрый день, мистер Спирс.
- Здравствуйте.
- Ну, как ваши дела?..
- Честно?
- Честно.
- Отвратительно. Мисс Дженифер, будьте добры скажите, наши сеансы проходят в рамках стандартной терапии?
- Нет, и вы сами прекрасно это знаете. Это скорее консультация, чем терапия.
- Почему?..
- На этот вопрос, я уверена, вы тоже знаете ответ. Цель консультации: определить затруднения клиента, сделать так, чтобы он увидел все возможные варианты выхода, и помочь развить ему необходимые внутренние качества для того, чтобы он смог пойти по выбранному пути. Вы же, мистер Спирс, сами знаете ваше затруднение. Вы знаете варианты выходов (даже если вы и не озвучили их сами себе). И у вас вполне хватит решимости на все варианты. А сделать за вас выбор я не могу…
В кабинете повисло долгое молчание. Уилл первый прервал тишину.
- Если я не ошибаюсь, некоторые терапии длятся годами. И мало кто из психотерапевтов берется за краткосрочную терапию.
- Да. Когда человек сам не знает причину своего дискомфорта или неудач. Пока клиент не в состоянии честно сказать себе об этом – идет работа. Потом прорабатывается поиск выходов, это тоже может занять достаточно времени, ведь терапевт ни в коем случае не имеет прямо указывать на что-то или советовать.
- А как же тогда…
- Задача терапевта лишь периодически мягко направлять клиента в сторону ответов. И быть рядом. В нашем мире, увы, самый дефицитный продукт – это поддержка. На чем мы остановились?.. Ах, да, далее, идет формирование необходимых качеств. Иногда возникают обстоятельства или человек сам не в состоянии измениться в определенную сторону, а это либо заново анализировать все, либо просто пойти по другому пути. Впрочем, бывает довольно много, мягко говоря, некомпетентных терапевтов, которые либо нарушают целостность свободы выбора клиента, или которые специально (хотя, быть может, и неосознанно) затягивают процесс терапии.
- А смысл?
- Для начала, это страхи. Либо остаться без клиентов, либо боязнь «выпустить в большой свет» ту или иную личность (чрезмерное опекательство), либо терапевту может просто нравиться, что от него зависят. Есть еще много страхов. Все в равной степени зависят от психических проблем самого терапевта. Дальше, дело может быть не только в страхах, но и в деньгах, и прочем. Но мы сейчас отвлеклись. По поводу вас. Вам нужна была просто некая поддержка и возможность выговориться. Вы не тот человек, которому надо держаться за кого-то. И вы сами способны определять, что же вам хочется, мистер Спирс.
- Уилльям. Меня зовут Уилльям.
- Приятно познакомиться Уилльям. Мне очень нравится ваше имя, кстати. Моего кота зовут также, - они обменялись улыбками. И Уилл впервые подумал о том, что сделал верный выбор. На самом деле, ему просто нужен был кто-то, чтобы все высказать. Сейчас его проблема перестала видеться в навязчивом свете. Он видел варианты. И он знал, что выбрать, чтобы никого не разочаровать.
Они распрощались. Дженифер была приятно поражена, что ее клиент может мягко улыбаться. А Уилльям был приятно поражен, что ему не хочется сделать так, чтобы она о нем забыла.
На работу он вернулся в кавардак и некоторое время он даже и не вспоминал о прошедшей командировке. Впереди ожидался генеральный отчет и уже гарантированное повышение для Уилла. Работы было много. Уилльям, к своему облегчению, даже не так часто думал о Грелле.
Но потом, привычный мир снова рухнул. Сатклифф умудрился случайно разрушить полбиблиотеки. Уилл был в бешенстве. Тем более остальные сотрудники тоже, будто с цепи сорвались.
Каждый день, да что там день, каждый час приносил все больше и больше проблем и происшествий. И Сатклифф, чертов Сатклифф. Сейчас он даже ненавидел его больше обычного, пожалуй. Вместо всех проблем, вместо того, чтобы отчитывать это недоразумения, в голове появлялись такие картины, что Уилльям лишь гневно махал красноволосому происшествию, указывая на дверь.
Грелль будто бы чувствовал, что, не смотря на всю нервозность, начальство сегодня просто не в состоянии ругаться. И каждых пятнадцать минут диспетчер считал своим долгом принести Уилльяму кофе или совершенно не нужные документы, немало не заботясь, что за него работают другие.
А Спирса это до безумия раздражало. Хотя бы от того, что в какой-то момент он стал ждать очередного красного вихря в кабинете. Тем более, порядок восстановился, более-менее, и в отсутствие Грелля Сатклиффа, а быть может, именно и поэтому. А Уилл уже подготовил все нужные документы и наказал всех виновных (и не виновных, если откровенно) жнецов, и теперь мог относительно расслабиться. И лишь просмотреть еще раз годовой отчет, прежде чем переписать дубликат.
- Уилл!!! – ну, вот, в этот раз красноволосый притащился даже быстрее, чем в прошлый.
- Диспетчер Сатклифф, что вы забыли на этот раз?.. – Уилльям слишком устал, чтобы выдерживать эту двойную битву. Против Сатклиффа и против себя.
- Я кофе тебе принес. Ты же тот уже выпил…
- Диспетчер, а вы никак не могли подумать, что четырнадцать чашек кофе за день многовато?
- Ну… быть может ты захочешь, - Грелль потянулся поставить чашку, а Уилльям выгнулся ему на встречу перехватить фарфоровое изделие, но то ли Грелль рано отпустил, то ли руки Уилльяма совсем не могли ничего принять из рук красноволосой бестии, факт остался фактом, на важнейшем годовом документе медленно расплывалось кофейное пятно.
Уилльям встал с кресла. Он был зол, и даже не просто зол, он был в бешенстве. Рука занеслась сама собой, и вот Уилл, будто со стороны видит, как тяжелая ладонь со всего размаху опускается на щеку красноволосого жнеца. И удивленный взгляд Грелля, прежде чем тот, не удержавшись на своих тонких шпильках, падает прямо на пол.

Вопрос: Оценка:

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		0	(0%)
4. 4 балла		1	(3.57%)
5. 5 баллов		27	(96.43%)
Всего:		28

@темы: William T. Spears, A, Grell Sutcliff, fanfiction

---

Не то проза, не то поэзия

[The FrostDragon]

Название: Вечная любовь
Автор:  Грелль, стерва с пилой
Жанр: deathfic; POV Уильяма
Пейринг: Уильям/Грелль
Рейтинг: G
Дисклэймер: герои принадлежат тёте Яне, остальное - мне
Предупреждение: ООС, бред
Размещение: только с моего разрешения
От автора: у меня совсем крыша съехала

Старые клёны... Красные, оранжевые... Больше красных...
Пятна крови на тёмно - сером атласе парка.
Осень умирала на моих глазах...
В который раз?
И мелкий дождь косыми строчками ложился на дорожки.
Закрыть глаза.
И вспомнить.
Другая осень.
Будто бы недавно.
Твой красный зонт.
Твой яркий смех.
Твои влюблённые глаза.
Всё смыто холодным ливнем памяти.
Лицо подставить серым каплям.
Вдыхать промозглый воздух октября.
В который раз я здесь один?
В который раз я без тебя?
Забыть...
Не бередить...
Пытаться стать собой...
Зачем я прихожу сюда опять?
Мне здесь становится немного легче.
Смотря, как умирает осень, я продолжаю верить в вечную любовь.

Вопрос: Оценка

1. 1 балл		0	(0%)
2. 2 балла		0	(0%)
3. 3 балла		0	(0%)
4. 4 балла		0	(0%)
5. 5 баллов		17	(100%)
Всего:		17

@музыка: E-TYPE - Do You Always

@настроение: странное

@темы: William T. Spears, A, Grell Sutcliff, fanfiction