Ты, Грелль, многогранен, но каждому из окружающих показываешь лишь одну-две свои сущности — и те придуманные.
Автор: Сладкоежка
Бета: сама себе бетка =)
Фэндом: Kuroshitsuji
Персонажи: Грелль. Упоминания: Себастьян, Сиэль, Уильям, Рональд
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Даркфик, Драма, Психология, Романтика, Слэш (яой)
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: ну снова вообщем духовные переживания Грелля.
Посвящение: Спасибо тем людям, без которых я не написала бы это фанфик: Себастьянчик (Злата Маркелова), Сиэль (Полина Голицына) и Олечка Анисимова, мой мотиватор =)
Публикация на других ресурсах: Где угодно и только с шапкой, но пришлите, пожалуйста, ссылку
Примечания автора: Вообщем товарищи кидайте больше тапок! у автора в момент опубликовывания фанфика было день рождение (3е ноября), так что дерзайте! Если прочитали напишите ваш отзыв позялуста =) мне очень интересно знть ваше мнение =)
читать дальше
Как всегда грустно... Как всегда один... Ни одной утешающей мысли не нашлось в голове у Грелля. Вечер такой холодный и в то же время приятный, напоминал жнецу, что скоро наступит событие, которое он не особенно любил... Он старался идти ровно по скользкой и старой черепице крыши, но то и дело спотыкался об что-то и едва не падал. Был последний месяц осени, и крыши от практически круглосуточного дождя осыпались. Было уже довольно холоднова-то, по сравнению с октябрём, но и не так морозно как зимой. Жнец очень любил холод. Его тонкие конечности всегда были холодными, и ни один камин не смог их отогреть.
Ему в который раз исполнялось шестнадцать. Он всё ещё считал себя юной леди. Это было уже сотое его шестнадцатилетние... Юбилей так сказать... Грелль в глубине души считал себя неприлично старым... Хоть он ещё и носил каблуки, но шагал он в них с большим трудом, особенно после выполненной работы.
Он никогда не любил своё день рождения потому, что всегда, каждый год, проводил его в одиночестве. Когда ему исполнилось шестнадцать в первый раз, никто из канцелярии жнецов его не поздравил и даже не пригласил после работы куда-нибудь отметить. Дело в том, что отмечать это событие у шинигами не принято, как бы они этого не хотели. Да и сам Грелль был тогда изгоем, во-первых, из-за цвета волос, во-вторых, из-за своего уже тогда вульгарного поведения. Хоть он и понимал, что ведёт себя по отношению к другим сотрудникам "ужасно", Грелль этим не брезгал, а ещё более игриво флиртовал с окружающими.
А сейчас, он снова шёл куда-то в одиночестве, наблюдая за красиво развернувшимся над ним небом. Жнец увидел довольно массивную и тёмную тучу.
"Скоро будет дождь..." — пронеслось в его голове.
Он украдкой взглянул вниз и осмотрел всех прохожих. За многие годы Лондон не изменялся и не терял того шарма и величия над всеми городами мира, в которых уже удавалось побывать Греллю. Люди так же, ходили по своим делам, не замечая даже прохожих. Они толкали друг друга, пытаясь пробраться до своей цели или дойти до нужного дома... Однако дело близилось к вечеру, и город преобразился в своём же освещении. Лёгкие шинигами медленно наполнялись холодным воздухом и так же плавно его выдыхали, оставляя рядом с губами белый пар. Взгляд снова скользнул вниз и заметил старого знакомого. Юный граф выходил из помещения, на крыше которого стоял Грелль. Всё ещё низкорослый и худощавый мальчик был одет в очень богатый синий костюм, украшенный многими ленточками и рюшами. Все костюмы Сиэля всегда подобраны со вкусом и подчёркивали достоинства его носителя. Как всегда за ним тихонько, неспеша, шёл его дворецкий. Сердце шинигами начало биться чаще, хоть он и пытался подавить в себе это чувство трепетания в душе и всё более ускоряющегося сердцебиение. Почему и за что он так любил этого демона, не знал даже сам Грелль. Жнеца всё время тянуло к этому равнодушному, холодному, эгоистичному Себастьяну.
Демон в свою очередь усадил графа в карету, и они оба уехали в своё поместье, так и не заметив любовавшегося на них шинигами. Когда же карета Фантомхайва исчезла из видимости Грелля, он наконец очнулся от своих мечтательных и розовых мыслей, которым, как и он сам считал, не суждено сбыться. Холодный ветер начал поддувать сильнее, от чего начинали холодеть кончики пальцев, ушей и нос. Он спрыгнул в тёмный закоулок и наконец вышел на освещённую центральную улицу Лондона. Жнец побрёл к уже почти закрывшейся кондитерской, в которой уже практически не осталось ничего. Купив небольшой тортик, он взял его в обе руки и побрёл домой.
Домик его находился в спальном районе Лондона. Он был маленьким неказистым, как и все дома в округе. Он открыл ключом деревянную дверь, которая после противно заскрипела. Жнец поставил торт на деревянный стол.
Обстановка дома не радовала взгляд, как, впорчем, и всегда. Всё казалось жнецу серым и невзрачным. Он всегда ненавидел быть похожим на других. Он считал таких людей не более чем массовкой или пушечным мясом. Нужно хотя бы иметь немного своей непредсказуемой, неповторимой индивидуальности. Ведь без этого до невыносимости скучно жить...
Грелль уселся за стул и, достав ножик, разрезал торт на части. После сего действия, он достал чайную ложку и потихоньку начал съедать крем на одном из кусков. Стол стоял как раз возле окна и не удивительно, что взгляд жнеца был прикован именно туда.
Он медленно изучал взглядом серые дома и таких же серых людей, незаметно для себя поедая торт. Он смотрел на них не ради интереса, а просто потому, что было не на что больше смотреть... Этот мир носил его уже сто шестьдесят лет и ничего не менялось.
Такие удручающие и писимистические мысли проносились в его голове как вихрь, что он не мог уследить ни за одной. В этом мире жилось ему очень скучно и выполнять работу актрисы каждый день, без праздников и выходных, выполнять роль шута для всего отдела и для всех людей, было очень в тягость... Его ничего не держало в этом скучном, никому не нужном, мире. Ему даже было некому всё это высказать. У него не было ни одного друга или хотя бы человека, с которым жнец бы мог спокойно, без лишних фальшивых эмоций, поговорить.
— Сто шестьдесят лет... — думал вслух Грелль, поедая крем. — Это так много... Уилл конечно его старше на много, но посмотрите какой он старый! Он круглый зануда! Не то что я... Я великолепен во всех смыслах этого чудесного слова. Такая прекрасная красная роза находится в этом чопорном сером мире... И стоит только подумать, что этот цветок когда-нибудь завянет и станет таким же серым как и все прочие цветы на этой клумбе... А может, он все же, никогда не завянет?... Очень маловероятно... Эти серые люди обязательно её задавят и насильно заставят стать таким же как они, как бы она не сопротивлялась...
Через пару мгновений упала на его подоконник белоснежная снежинка и тот час же растаяла, оставляя на металле мокрое пятно. После подлетела ещё снежинка и с ней произошло тоже самое. Снежинки всё прибывали и прибывали, и пошёл первый снег... Как бы это эгоистично не звучало, но в его день рожденья всегда шёл снег. Не важно первый ли, последний ли, но он шёл. Сегодняшние снежинки же были размером с фалангу пальца и медленно спускались на землю, образуя белоснежный слой.
— А может ей стоит всё же остаться в памяти людей?... Замерзнуть навек в их сознании... И никто тогда не притронется к ней, а тронут тяжелый лёд, держащий её в плену... Роза тогда навсегда останется прекрасной, а люди будут сожалеть о её утрате... — Грелль снова печально взглянул на торт. Кажется, жнец решился... Он аккуратно встал со стула и медленно стал продвигаться к чулану. Там он нарыл довольно прочную верёвку, а со ванны притащил кусочек мыла. Он судорожно начал натирать мыло на верёвку. В этот момент в нем проносилась вся его жизнь... Все глупости, которые он совершал, все поступки, все шалости... Все целиком и сразу! Грелль медленно стал стекать на пол. Из его зелёных глаз потекли маленькие капельки слёз. Он сел на холодное дерево, покрытое краской, и заплакал...
"Как же всё-таки грустно, что розу довели до такого решения проблемы... — думал жнец. — Роза всех так любила. Она старалась разукрасить хотя бы красными красками их чёрно-белую жизнь, но её не удалось... она сломалась, под натиском равнодушия и критики со стороны окружающих..."
Жнец немного успокоился и встал на табуретку, чтобы крепко привязать верёвку к большой железной люстре. Закончив с этим делом, он снова спустился ногами на пол. Грелль неспеша подошёл к письменному столу и, достав пару листов, сел на стул. Руки несколько нерешительно начали двигаться по бумаге и вырисовывать тонким и аккуратным почерком ровные прописные буквы. Жнец решил посвятить предсмертную записку тем, кто оставил хоть какой-то след в его жизни и был ему чем-то интересен.
"Если вы это читаете, то я вероятнее всего мёртв... — стандартно и традиционно начала писать рука. — Мне нечего вам сказать... Просто эта глупая жизнь и работа вконец доконала меня. Я решил написать пару строчек людям, к которым был не равнодушен и высказать о вас всё то, что никогда не говорил... Итак начнём.
Уильям Ти Спирс
Мой "дорогой" начальник! Знал бы ты КАК я тебя ненавижу! Хотя, ты наверное это знаешь, потому что знаешь всё. Я пытался хоть как-то обратить на себя внимание, а ты как скала! Только бил меня за малейшую провинность... Не то чтобы мне это не нравилось, но нельзя переходить границы!... Ты больно ударил меня в самое сердце и я с того момента перестал верить в любовь... Как-то утром, когда я рано пришел на работу (в первые в жизни), я как всегда тихонько приотворил дверь и хотел позвать тебя, но звук застрял в горле... Уили! Ну почему это был не я? Пусть Нокс и выполняет всю работу так же чисто и аккуратно как и ты сам, но он ведь и волосинки твоей не стоит! Тогда я тихонько закрыл дверь и вышел из здания. Вы вероятно меня не заметили, потому что я, уходя, услышал громкий стон Рональда. Вот почему я теперь не очень люблю бывать на работе, а тем более в твоём кабинете... До этого момента я правда любил тебя. Практически всем сердцем... Но, к сожалению, всё кончено Уилли... Прости меня за всё, что я натворил. За все: за испорченные отчёты, за рисование забавных карикатур на твоём столе, за дурацкие домогательства и прочее. Прости за всё."
— Эх... — глубоко вздохнул Грелль и облокотился на спинку стула. — Не думал, что будет так легко... Жаль, что я уже не скажу это всё ему в лицо. — он вздохнул ещё раз и написал ещё пару фамилий жнецов, которые были когда-то ему полезны. После них была такая запись:
"Сиэль Фантомхайв.
Не знаю маленький граф, как ты оказался среди этих в каком-то смысле ненавистных мне персон, но ты здесь и я про тебя напишу. Ты такой маленький и в то же время властный. И такой милый... Ты обязательно вырастешь прекрасным юношей, и я бы за тобой поухаживал, но, как видишь, я решил закончить свою жизнь. Я заметил тебя, когда был дворецким у твоей покойной тётушки. Ты смотрел на всех так с высока, что я невольно подумал, что ты никак не ребёнок, а просто симпатичный карлик. Ты до сих пор не вырос, хоть и прошло уже полгода со времени смерти Мадам. Но я очень надеюсь на то, что ты станешь таким же прекрасным как и я... Ну в хорошем смысле. Прости меня за то, что чуть не разворотил твоё поместье. Я совершенно случайно, правда. Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал. Я теперь понял, какой идеальный мужчина в детстве."
Грелль слегка посмеивался, когда писал послание юному графу. Ему просто захотелось написать пару строчек этому малышу. Жнецу всегда так хотелось подойти и крепко пожмякать графа, но ему всегда мешало какое-нибудь препятствие...
— Ну кто там ещё остался?... — лениво протянул шинигами. Тут его сердце дрогнуло и сильно сжалось. Он вспомнил... Пальцы медленно стали выводить букву за буквой и вскоре на листке было написано: Себастьян Микаэлис. В горле сжался комочек. Жнец никогда не любил вспоминать о нём. Просто, он действительно понимал, что по уши влюбился в этого холодного демона. Грелль пытался делать всё, чтобы привлечь его внимание, но эти попытки были напрасны.
« Себастьян Микаэлис.
Ты… Не знаю, что тебе написать. Так много хочется сказать и в то же время утаить. Ты прекрасно знаешь, что я чувствую к тебе, но ты вероятно или не принимаешь меня всерьёз или просто издеваешься надо мной… Ты так влюбчиво смотришь на своего хозяина, что я ревную даже о любой своей мысли в эту сторону. Нет… Ты определённо должен был стать моим… И я до сих пор в это верю. Верю в то, что ты когда-нибудь скажешь мне те слова, которые я всегда мечтал услышать от любимого… любимого демона. Моё чувство будет жить, пока я сегодня не умру, пока не выдохну последний раз… Может, я просто докучаю тебе своими выходками? Но я ведь просто хочу привлечь к себе хоть какое-то внимание. Если ты не любил меня, то мне бы достаточно было бы просто видеть тебя иногда, по утрам например… Я не верил в любовь после того, что сделал мой начальник, но, когда я увидел тебя, моё сердце почему-то забилось так сильно на сколько это возможно. Я, пока сам был дворецким, наблюдал за тобой, пряча в кустах свою краснеющую физиономию. На тот момент я пытался убедить себя в том, что это лишь мимолётное увлечение и ничего более, но, с каждым днём, мне это удавалось всё труднее и в один прекрасный день я сдался… я признал, что люблю тебя. И я отчаянно захотел тебя. Всего без остатка. Раньше я бы никогда не подумал, что влюблюсь с первого взгляда, однако так уж вышло… Я следил за каждым твоим шагом в поместье, наблюдал за каждыми твоими движениями… Мадам посчитала, что я просто хочу учиться у тебя и оставила меня в твоё покровительство. Я чуть не лопнул от счастья! Я был очень этому рад. Однако мне всё же ничего не удалось…Ты всё время был с графом и никуда не отлучался, лишь по его поручениям. И тогда я посчитал нужным сказать тебе о своих чувствах сразу же после истории с Джеком Потрошителем. Но я не успел… Мне пришлось импровизировать и не выходить из роли, которую я на себя взял. Настоящая актриса должна доиграть сцену до конца, что бы она не чувствовала и какой бы болезнью не болела. Я так и не смог сказать тебе нормально, что действительно чувствую. Прости меня за это. Может быть всё было бы по другому... Да и за всё прости. Прости, что я влез в вашу с Сиэлем жизнь…»
Жнец громко выдохнул, но комок не проходил. Рука устала писать и со скрежетом уронила перо, которое едва чернилом не образовала кляксу на полностью исписанном листе. Грелль снова откинулся на спинку стула и взглянул в потолок.
— Это всё. – пронеслось в его голове.
Шинигами встал и медленно направился к заветной табуретке. Она так одиноко стояла посередине комнаты, что и без того становилось жутко. Он ещё раз взглянул в окно. Снега на подоконнике становилось всё больше. Большие пушистые снежинки неспеша опускались на него, старались подольше побыть на ветру.
— Грех не умереть в такую погоду... — уже вслух сказал Грелль и забрался на табуретку. Для него это было так необычно... Хоть он и прекрасно знал, как всё это делается, но то чтобы делать это всерьёз... Он сглотнул. Комок в горле практически пропал. Жнец взялся за петлю и немного её подёргал. Его выдержит. Он просунул свою алую головку в петлю и, крепко затянув её на своём горле, опустил руки.
— Это всё-таки конец... — думал он. — Я действительно правильно поступаю?... Нет. Уже поздно думать об этом. Если я решил, что должно быть так, то так и будет. Сейчас мне уже не о чем сожалеть... — он снова опустил взор в окно. Снег так медленно кружился, что, казалось, время застыло так же, как и он сейчас. Грелль взглянул вниз и влюбчиво провёл взглядом по своим любимым туфлям, потом по табуретке. — Пора кончать с этим. — решил он и качнул табуретку так, что она упала вдалеке от него, а сам жнец висел на верёвке с передавленной вконец шеей. Грелль начал дергаться, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. В голове проносились мысли о хоть каком-нибудь спасении, но тут же было понятно, что всё кончено и ему уже не спастись самому. Он смирился... Но всё же, ему суждено было жить...
Дверь широко распахнулась, впуская в комнату прохладный воздух, и, после неприятного скрежета над своей головой, жнец упал на пол. Он судорожно кашлял и стягивал с себя верёвку. Тёмная фигура спасителя села рядом и обняла его за плечи. Грелль не верил своим глазам. Про него вспомнили! И главное так во время! Да и ни кто-нибудь, а... Он зарылся в его алые волосы и облегчённо вздохнул.
— Я успел... — шепотом сказал демон.
Грелль обнял его за шею и зарылся руками в чёрные как смоль волосы. Жнец в голос заплакал. Не потому, что он остался жив, не потому, что ему сейчас болели шея и все конечности, но потому, что он уронил своё достоинство в своей прощальной записке, не потому, что он вновь совершил глупейшую ошибку, а потому, что ему сейчас было так хорошо, как больше никогда в жизни не будет...
Бета: сама себе бетка =)
Фэндом: Kuroshitsuji
Персонажи: Грелль. Упоминания: Себастьян, Сиэль, Уильям, Рональд
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Даркфик, Драма, Психология, Романтика, Слэш (яой)
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: ну снова вообщем духовные переживания Грелля.
Посвящение: Спасибо тем людям, без которых я не написала бы это фанфик: Себастьянчик (Злата Маркелова), Сиэль (Полина Голицына) и Олечка Анисимова, мой мотиватор =)
Публикация на других ресурсах: Где угодно и только с шапкой, но пришлите, пожалуйста, ссылку
Примечания автора: Вообщем товарищи кидайте больше тапок! у автора в момент опубликовывания фанфика было день рождение (3е ноября), так что дерзайте! Если прочитали напишите ваш отзыв позялуста =) мне очень интересно знть ваше мнение =)
читать дальше
Как всегда грустно... Как всегда один... Ни одной утешающей мысли не нашлось в голове у Грелля. Вечер такой холодный и в то же время приятный, напоминал жнецу, что скоро наступит событие, которое он не особенно любил... Он старался идти ровно по скользкой и старой черепице крыши, но то и дело спотыкался об что-то и едва не падал. Был последний месяц осени, и крыши от практически круглосуточного дождя осыпались. Было уже довольно холоднова-то, по сравнению с октябрём, но и не так морозно как зимой. Жнец очень любил холод. Его тонкие конечности всегда были холодными, и ни один камин не смог их отогреть.
Ему в который раз исполнялось шестнадцать. Он всё ещё считал себя юной леди. Это было уже сотое его шестнадцатилетние... Юбилей так сказать... Грелль в глубине души считал себя неприлично старым... Хоть он ещё и носил каблуки, но шагал он в них с большим трудом, особенно после выполненной работы.
Он никогда не любил своё день рождения потому, что всегда, каждый год, проводил его в одиночестве. Когда ему исполнилось шестнадцать в первый раз, никто из канцелярии жнецов его не поздравил и даже не пригласил после работы куда-нибудь отметить. Дело в том, что отмечать это событие у шинигами не принято, как бы они этого не хотели. Да и сам Грелль был тогда изгоем, во-первых, из-за цвета волос, во-вторых, из-за своего уже тогда вульгарного поведения. Хоть он и понимал, что ведёт себя по отношению к другим сотрудникам "ужасно", Грелль этим не брезгал, а ещё более игриво флиртовал с окружающими.
А сейчас, он снова шёл куда-то в одиночестве, наблюдая за красиво развернувшимся над ним небом. Жнец увидел довольно массивную и тёмную тучу.
"Скоро будет дождь..." — пронеслось в его голове.
Он украдкой взглянул вниз и осмотрел всех прохожих. За многие годы Лондон не изменялся и не терял того шарма и величия над всеми городами мира, в которых уже удавалось побывать Греллю. Люди так же, ходили по своим делам, не замечая даже прохожих. Они толкали друг друга, пытаясь пробраться до своей цели или дойти до нужного дома... Однако дело близилось к вечеру, и город преобразился в своём же освещении. Лёгкие шинигами медленно наполнялись холодным воздухом и так же плавно его выдыхали, оставляя рядом с губами белый пар. Взгляд снова скользнул вниз и заметил старого знакомого. Юный граф выходил из помещения, на крыше которого стоял Грелль. Всё ещё низкорослый и худощавый мальчик был одет в очень богатый синий костюм, украшенный многими ленточками и рюшами. Все костюмы Сиэля всегда подобраны со вкусом и подчёркивали достоинства его носителя. Как всегда за ним тихонько, неспеша, шёл его дворецкий. Сердце шинигами начало биться чаще, хоть он и пытался подавить в себе это чувство трепетания в душе и всё более ускоряющегося сердцебиение. Почему и за что он так любил этого демона, не знал даже сам Грелль. Жнеца всё время тянуло к этому равнодушному, холодному, эгоистичному Себастьяну.
Демон в свою очередь усадил графа в карету, и они оба уехали в своё поместье, так и не заметив любовавшегося на них шинигами. Когда же карета Фантомхайва исчезла из видимости Грелля, он наконец очнулся от своих мечтательных и розовых мыслей, которым, как и он сам считал, не суждено сбыться. Холодный ветер начал поддувать сильнее, от чего начинали холодеть кончики пальцев, ушей и нос. Он спрыгнул в тёмный закоулок и наконец вышел на освещённую центральную улицу Лондона. Жнец побрёл к уже почти закрывшейся кондитерской, в которой уже практически не осталось ничего. Купив небольшой тортик, он взял его в обе руки и побрёл домой.
Домик его находился в спальном районе Лондона. Он был маленьким неказистым, как и все дома в округе. Он открыл ключом деревянную дверь, которая после противно заскрипела. Жнец поставил торт на деревянный стол.
Обстановка дома не радовала взгляд, как, впорчем, и всегда. Всё казалось жнецу серым и невзрачным. Он всегда ненавидел быть похожим на других. Он считал таких людей не более чем массовкой или пушечным мясом. Нужно хотя бы иметь немного своей непредсказуемой, неповторимой индивидуальности. Ведь без этого до невыносимости скучно жить...
Грелль уселся за стул и, достав ножик, разрезал торт на части. После сего действия, он достал чайную ложку и потихоньку начал съедать крем на одном из кусков. Стол стоял как раз возле окна и не удивительно, что взгляд жнеца был прикован именно туда.
Он медленно изучал взглядом серые дома и таких же серых людей, незаметно для себя поедая торт. Он смотрел на них не ради интереса, а просто потому, что было не на что больше смотреть... Этот мир носил его уже сто шестьдесят лет и ничего не менялось.
Такие удручающие и писимистические мысли проносились в его голове как вихрь, что он не мог уследить ни за одной. В этом мире жилось ему очень скучно и выполнять работу актрисы каждый день, без праздников и выходных, выполнять роль шута для всего отдела и для всех людей, было очень в тягость... Его ничего не держало в этом скучном, никому не нужном, мире. Ему даже было некому всё это высказать. У него не было ни одного друга или хотя бы человека, с которым жнец бы мог спокойно, без лишних фальшивых эмоций, поговорить.
— Сто шестьдесят лет... — думал вслух Грелль, поедая крем. — Это так много... Уилл конечно его старше на много, но посмотрите какой он старый! Он круглый зануда! Не то что я... Я великолепен во всех смыслах этого чудесного слова. Такая прекрасная красная роза находится в этом чопорном сером мире... И стоит только подумать, что этот цветок когда-нибудь завянет и станет таким же серым как и все прочие цветы на этой клумбе... А может, он все же, никогда не завянет?... Очень маловероятно... Эти серые люди обязательно её задавят и насильно заставят стать таким же как они, как бы она не сопротивлялась...
Через пару мгновений упала на его подоконник белоснежная снежинка и тот час же растаяла, оставляя на металле мокрое пятно. После подлетела ещё снежинка и с ней произошло тоже самое. Снежинки всё прибывали и прибывали, и пошёл первый снег... Как бы это эгоистично не звучало, но в его день рожденья всегда шёл снег. Не важно первый ли, последний ли, но он шёл. Сегодняшние снежинки же были размером с фалангу пальца и медленно спускались на землю, образуя белоснежный слой.
— А может ей стоит всё же остаться в памяти людей?... Замерзнуть навек в их сознании... И никто тогда не притронется к ней, а тронут тяжелый лёд, держащий её в плену... Роза тогда навсегда останется прекрасной, а люди будут сожалеть о её утрате... — Грелль снова печально взглянул на торт. Кажется, жнец решился... Он аккуратно встал со стула и медленно стал продвигаться к чулану. Там он нарыл довольно прочную верёвку, а со ванны притащил кусочек мыла. Он судорожно начал натирать мыло на верёвку. В этот момент в нем проносилась вся его жизнь... Все глупости, которые он совершал, все поступки, все шалости... Все целиком и сразу! Грелль медленно стал стекать на пол. Из его зелёных глаз потекли маленькие капельки слёз. Он сел на холодное дерево, покрытое краской, и заплакал...
"Как же всё-таки грустно, что розу довели до такого решения проблемы... — думал жнец. — Роза всех так любила. Она старалась разукрасить хотя бы красными красками их чёрно-белую жизнь, но её не удалось... она сломалась, под натиском равнодушия и критики со стороны окружающих..."
Жнец немного успокоился и встал на табуретку, чтобы крепко привязать верёвку к большой железной люстре. Закончив с этим делом, он снова спустился ногами на пол. Грелль неспеша подошёл к письменному столу и, достав пару листов, сел на стул. Руки несколько нерешительно начали двигаться по бумаге и вырисовывать тонким и аккуратным почерком ровные прописные буквы. Жнец решил посвятить предсмертную записку тем, кто оставил хоть какой-то след в его жизни и был ему чем-то интересен.
"Если вы это читаете, то я вероятнее всего мёртв... — стандартно и традиционно начала писать рука. — Мне нечего вам сказать... Просто эта глупая жизнь и работа вконец доконала меня. Я решил написать пару строчек людям, к которым был не равнодушен и высказать о вас всё то, что никогда не говорил... Итак начнём.
Уильям Ти Спирс
Мой "дорогой" начальник! Знал бы ты КАК я тебя ненавижу! Хотя, ты наверное это знаешь, потому что знаешь всё. Я пытался хоть как-то обратить на себя внимание, а ты как скала! Только бил меня за малейшую провинность... Не то чтобы мне это не нравилось, но нельзя переходить границы!... Ты больно ударил меня в самое сердце и я с того момента перестал верить в любовь... Как-то утром, когда я рано пришел на работу (в первые в жизни), я как всегда тихонько приотворил дверь и хотел позвать тебя, но звук застрял в горле... Уили! Ну почему это был не я? Пусть Нокс и выполняет всю работу так же чисто и аккуратно как и ты сам, но он ведь и волосинки твоей не стоит! Тогда я тихонько закрыл дверь и вышел из здания. Вы вероятно меня не заметили, потому что я, уходя, услышал громкий стон Рональда. Вот почему я теперь не очень люблю бывать на работе, а тем более в твоём кабинете... До этого момента я правда любил тебя. Практически всем сердцем... Но, к сожалению, всё кончено Уилли... Прости меня за всё, что я натворил. За все: за испорченные отчёты, за рисование забавных карикатур на твоём столе, за дурацкие домогательства и прочее. Прости за всё."
— Эх... — глубоко вздохнул Грелль и облокотился на спинку стула. — Не думал, что будет так легко... Жаль, что я уже не скажу это всё ему в лицо. — он вздохнул ещё раз и написал ещё пару фамилий жнецов, которые были когда-то ему полезны. После них была такая запись:
"Сиэль Фантомхайв.
Не знаю маленький граф, как ты оказался среди этих в каком-то смысле ненавистных мне персон, но ты здесь и я про тебя напишу. Ты такой маленький и в то же время властный. И такой милый... Ты обязательно вырастешь прекрасным юношей, и я бы за тобой поухаживал, но, как видишь, я решил закончить свою жизнь. Я заметил тебя, когда был дворецким у твоей покойной тётушки. Ты смотрел на всех так с высока, что я невольно подумал, что ты никак не ребёнок, а просто симпатичный карлик. Ты до сих пор не вырос, хоть и прошло уже полгода со времени смерти Мадам. Но я очень надеюсь на то, что ты станешь таким же прекрасным как и я... Ну в хорошем смысле. Прости меня за то, что чуть не разворотил твоё поместье. Я совершенно случайно, правда. Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал. Я теперь понял, какой идеальный мужчина в детстве."
Грелль слегка посмеивался, когда писал послание юному графу. Ему просто захотелось написать пару строчек этому малышу. Жнецу всегда так хотелось подойти и крепко пожмякать графа, но ему всегда мешало какое-нибудь препятствие...
— Ну кто там ещё остался?... — лениво протянул шинигами. Тут его сердце дрогнуло и сильно сжалось. Он вспомнил... Пальцы медленно стали выводить букву за буквой и вскоре на листке было написано: Себастьян Микаэлис. В горле сжался комочек. Жнец никогда не любил вспоминать о нём. Просто, он действительно понимал, что по уши влюбился в этого холодного демона. Грелль пытался делать всё, чтобы привлечь его внимание, но эти попытки были напрасны.
« Себастьян Микаэлис.
Ты… Не знаю, что тебе написать. Так много хочется сказать и в то же время утаить. Ты прекрасно знаешь, что я чувствую к тебе, но ты вероятно или не принимаешь меня всерьёз или просто издеваешься надо мной… Ты так влюбчиво смотришь на своего хозяина, что я ревную даже о любой своей мысли в эту сторону. Нет… Ты определённо должен был стать моим… И я до сих пор в это верю. Верю в то, что ты когда-нибудь скажешь мне те слова, которые я всегда мечтал услышать от любимого… любимого демона. Моё чувство будет жить, пока я сегодня не умру, пока не выдохну последний раз… Может, я просто докучаю тебе своими выходками? Но я ведь просто хочу привлечь к себе хоть какое-то внимание. Если ты не любил меня, то мне бы достаточно было бы просто видеть тебя иногда, по утрам например… Я не верил в любовь после того, что сделал мой начальник, но, когда я увидел тебя, моё сердце почему-то забилось так сильно на сколько это возможно. Я, пока сам был дворецким, наблюдал за тобой, пряча в кустах свою краснеющую физиономию. На тот момент я пытался убедить себя в том, что это лишь мимолётное увлечение и ничего более, но, с каждым днём, мне это удавалось всё труднее и в один прекрасный день я сдался… я признал, что люблю тебя. И я отчаянно захотел тебя. Всего без остатка. Раньше я бы никогда не подумал, что влюблюсь с первого взгляда, однако так уж вышло… Я следил за каждым твоим шагом в поместье, наблюдал за каждыми твоими движениями… Мадам посчитала, что я просто хочу учиться у тебя и оставила меня в твоё покровительство. Я чуть не лопнул от счастья! Я был очень этому рад. Однако мне всё же ничего не удалось…Ты всё время был с графом и никуда не отлучался, лишь по его поручениям. И тогда я посчитал нужным сказать тебе о своих чувствах сразу же после истории с Джеком Потрошителем. Но я не успел… Мне пришлось импровизировать и не выходить из роли, которую я на себя взял. Настоящая актриса должна доиграть сцену до конца, что бы она не чувствовала и какой бы болезнью не болела. Я так и не смог сказать тебе нормально, что действительно чувствую. Прости меня за это. Может быть всё было бы по другому... Да и за всё прости. Прости, что я влез в вашу с Сиэлем жизнь…»
Жнец громко выдохнул, но комок не проходил. Рука устала писать и со скрежетом уронила перо, которое едва чернилом не образовала кляксу на полностью исписанном листе. Грелль снова откинулся на спинку стула и взглянул в потолок.
— Это всё. – пронеслось в его голове.
Шинигами встал и медленно направился к заветной табуретке. Она так одиноко стояла посередине комнаты, что и без того становилось жутко. Он ещё раз взглянул в окно. Снега на подоконнике становилось всё больше. Большие пушистые снежинки неспеша опускались на него, старались подольше побыть на ветру.
— Грех не умереть в такую погоду... — уже вслух сказал Грелль и забрался на табуретку. Для него это было так необычно... Хоть он и прекрасно знал, как всё это делается, но то чтобы делать это всерьёз... Он сглотнул. Комок в горле практически пропал. Жнец взялся за петлю и немного её подёргал. Его выдержит. Он просунул свою алую головку в петлю и, крепко затянув её на своём горле, опустил руки.
— Это всё-таки конец... — думал он. — Я действительно правильно поступаю?... Нет. Уже поздно думать об этом. Если я решил, что должно быть так, то так и будет. Сейчас мне уже не о чем сожалеть... — он снова опустил взор в окно. Снег так медленно кружился, что, казалось, время застыло так же, как и он сейчас. Грелль взглянул вниз и влюбчиво провёл взглядом по своим любимым туфлям, потом по табуретке. — Пора кончать с этим. — решил он и качнул табуретку так, что она упала вдалеке от него, а сам жнец висел на верёвке с передавленной вконец шеей. Грелль начал дергаться, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. В голове проносились мысли о хоть каком-нибудь спасении, но тут же было понятно, что всё кончено и ему уже не спастись самому. Он смирился... Но всё же, ему суждено было жить...
Дверь широко распахнулась, впуская в комнату прохладный воздух, и, после неприятного скрежета над своей головой, жнец упал на пол. Он судорожно кашлял и стягивал с себя верёвку. Тёмная фигура спасителя села рядом и обняла его за плечи. Грелль не верил своим глазам. Про него вспомнили! И главное так во время! Да и ни кто-нибудь, а... Он зарылся в его алые волосы и облегчённо вздохнул.
— Я успел... — шепотом сказал демон.
Грелль обнял его за шею и зарылся руками в чёрные как смоль волосы. Жнец в голос заплакал. Не потому, что он остался жив, не потому, что ему сейчас болели шея и все конечности, но потому, что он уронил своё достоинство в своей прощальной записке, не потому, что он вновь совершил глупейшую ошибку, а потому, что ему сейчас было так хорошо, как больше никогда в жизни не будет...
Вопрос: Оценка
| 1. 1 балл | 0 | (0%) | |
| 2. 2 балла | 1 | (7.69%) | |
| 3. 3 балла | 1 | (7.69%) | |
| 4. 4 балла | 6 | (46.15%) | |
| 5. 5 баллов | 5 | (38.46%) | |
| Всего: | 13 | ||
@музыка: X-Japan - Crucify My Love
@темы: William T. Spears, Others, Z, Grell Sutcliff, fanfiction
